Ну давай же, Мансул, еще чуточку…

Он был готов. Его глаза сейчас были именно глазами решившегося убийцы.

Вот только… Вновь запылала огнем охранная нить на запястье. В длинном списке Смерти появилась душа Пауля Ландерса. Пока еще — в самом конце. Там, откуда можно было стереть. Если поторопиться…

— Ты сдохнешь медленно, Мун, — тем временем с холодной жестокостью выдохнул Мансул, — раз мне по твоей вине встречать Судью, ты сдохнешь так медленно, что даже успеешь застать закат. Я так хочу.

Он понимал, что привлечет внимание Сальвадор. И был намерен "растянуть удовольствие", проявляя совершенно неожиданную жестокость.

Нить чар на запястье натянулась сильнее, буквально зазвенела от напряжения. Времени совсем не осталось. А победа ведь была так близко…

— Сейчас, Судья, — мурлыкнул Эльяс вторя той нити и даже не обернувшись. Он тоже умел пользоваться гласом истины — этим глухим ментальным шепотом, тем самым, которым можно было говорить только правду, — не спасешь его сейчас, не спасешь уже никогда.

Сейчас — так сейчас… Решение проиграть ради сохранения жизни этого смертного было принято раньше и было окончательно.

Мун закрыла глаза.

Она успела услышать удивленный вопль Мансула, перед тем как перестать существовать как Мун и появиться в другом месте.

Вовремя! Ворон был редкостной сволочью, но он все-таки не обманул с моментом. Она появилась именно в ту самую секунду, когда стрела Саллада, нацеленная в спину Пауля, сорвалась с тетивы. Именно тогда кинжал Тейлат рассек эту самую стрелу пополам, пустив щепки в разные стороны.

— Сальвадор? — недоверчиво переспросил Саллад, когда увидел, кто именно стоит перед ним, скрестив руки на груди.

Что ж… У неё было что ему ответить…

Но, она не успела.

— Сальвадор, — запел воздух голосом Эльяса эль Мора. Протяжно, напевно, ядовито.

Она проиграла — он это знал. Он требовал, чтобы она признала свое поражение. Пока он не явился сам, зачем, если можно вот так — звать её чарами.

Обойдется. Немедленно к нему Сальвадор не собиралась бежать. Он сказал ведь — свадьба будет на закате. Зачем ему менять планы? Наверное, он будет в бешенстве потом, когда поймет, насколько сильно она его "обокрала", но и на это ей было плевать.

К шайтану… Сколько ей удастся выкрасть времени у Эльяса — все нужно использовать сполна. Все будет принадлежать Паулю и никому больше.

Лотос, что она обронила там, за далекой сейчас магической стеной, той, за которой брели караващики, сейчас снова вернулся к ней и лежал в левой руке. Судья вплела его в кончик косы, только коснулась — и цветок будто сам впился тонкими стебельками в её волосы. Коса легла на правое плечо, а лотос так кстати оказался напротив сердца. Там ему самое место. Такой она и будет в свои последние часы как Судья.

Любимой. И влюбленной!

Она всегда отрицала, что её сердце вообще способно хоть для чего-то, кроме как для суда. Но сейчас — намеревалась гордиться тем, что все-таки сама в себе ошиблась.

Одно лишь жаль — для любви у неё было так мало времени…

Рукой Сальвадор махнула наотмашь, и вскрикнул Саллад — Трего, управляемый только силой мысли Судьи, подсек ему мышцы голени.

— Хромать будешь пять сотен лет, — бросила она через плечо, приплетая к этому пожеланию магию, делая его приговором, — за то лишь, что не соблюдаешь законы богов и не чтишь воинскую доблесть. Умри этот смертный, и я бы лично сожгла твой храм, а самого тебя предала бы забвению.

— Ты пожалеешь! — яростно сплюнул Саллад. — Я в своем праве.

— Права богов ограничены законом Шии-Ра, — кинжалы легли в ладони, радуясь наконец полноценному воссоединению, — и покуда я — Судья, любое бесчинство в моих песках будет караться.

Неважно, что Судьей ей осталось быть пару часов от силы…

Тратить время на Саллада не хотелось больше ни минуточки. Сальвадор бросилась к Паулю почти бегом, на соседнюю дюну, на полпути остановилась, обругала себя за смертные привычки и просто топнула ногой.

Исчезла здесь, появилась в нужном месте.

Фарей лежал на песке, бездыханный. Через пару часов Саллад коснется его, и пес оживет снова. Никогда эта тварь не подыхала, слишком уж любил её Песчаный Ястреб. А сейчас Пауль сидел на огромной лапе, побитый, пораненный, обожженный, но живой. Живой! Он, кажется, сам не очень верил, что смог, и временами поглядывал на все три головы Фарея, будто ожидая, что они снова оскалятся и залают.

— Ты? — при виде Сальвадор, возникшей всего в трех шагах от него, Пауль вскочил на ноги, и попытался стереть со щеки потек крови. Размазал только сильнее.

— Я, — она уронила ладони на его плечи, вцепилась в них с настоящим отчаяньем, — скажи мне, Пауль, ты хочешь уйти со мной?

Чтобы утянуть смертного в измерение духов нужно было соблюдать такие формальности.

— Куда угодно, — удачная формулировка пришлась ей только на руку, — с тобой — куда угодно, лилия моя.

— Спасибо, — шепнула она, отчаянно устав ничего не говорить, — закрой глаза, любимый.

Непривычное слово странно пришлось ей на вкус, но у Пауля настолько ярко вспыхнули глаза от услышанного, что жалеть не пришлось.

Он послушно зажмурился. Закрыла глаза и Сальвадор.

В мире смертных ей сейчас делать было нечего. А вот в её Чертоге…

Там были укромные места. Достаточно укромные, чтобы в них совершенно забыться.

Может быть, на закате она и выйдет замуж за Эльяса.

Может быть, на закате она перестанет быть Судьей.

Но кто сказал, что перед этим она не может нарушить все возможные правила?

Кто, если не она, в конце концов?

— И что дальше? — тихонько шепнул Пауль, пальцами рисуя на коже лежащей рядом девушки завиток.

— Дальше? — Сальвадор мурлыкнула как кошка и потянулась, сладко выгибаясь. — Мы искупаемся?

— Снова? — ей богу, за последние два часа он слышал это предложение уже четвертый раз. И каждый раз купание в целебных водах её источника заканчивалось там же, где и начиналось — среди шелковых подушек её ложа.

Она и в первый-то раз — бултыхнула его в этот источник с размаху, а сама — вынырнула с ним рядышком, восхитительно красивая с мокрыми слипшимися волосами и умными непокорными глазищами. И Пауль не смог удержаться, чтобы не потянуть её к себе, сцеловывая со щек мелкие капли, а потом…

А потом тонкие пальцы распустили ремни на его броне, и весь мир замер. И уже сам Пауль коснулся мокрой ткани на её теле, развязывая завязки, разыскивая под ними гладкую кожу и ожидая, что она его остановит. Обязательно. Вот сейчас…