Звонить отцу? Это последнее, что я хотела делать. Хорошо, не сказала Инге, что была в больнице с чужой бабушкой. Придумала про магазин. Иначе бы мама тут же нашла козла отпущения в Олеге. А мне искать его в нем не хотелось — ещё скажет, что я призналась в том, что не сестра Максу, потому что ситуация вынудила.

Отец? Неужели надо унижаться… Но если он мне хотя бы просто денег одолжит… Тогда с утра отвезу машину в мастерскую и решу все до возвращения Лолы. Главное — сделать все самой. Не вмешивая Олега. Хотя бы в это.

Сердце колотилось, когда я закрыла за матерью калитку. Пришлось ждать, пока она уедет. Иначе пришлось бы отчитываться, куда это я пошла… А куда я пошла? В чужой дом…

— Это все из-за тебя! — выплюнула я Агате в морду, когда та подлезла к моей подушке, и снова начала бубнить себе под нос: — Папа, это я — Мила. Папа, это я — Мила.

По голосу он меня не узнает — такая реальность, но номер-то мой у него явно занесен в телефон под каким-нибудь узнаваемым именем, если в его окружении появилось много других Мил, более ему милых…

— Папа, это всего лишь на полгода…

Эту фразу я начала повторять, когда уверилась, что сумею сказать первую. Лиха беда начало, ведь верно? Звонить на сон грядущий не буду — испорчу ему настроение во вторник. Вторник ведь потворник, ничего же не изменилось, и мне хоть один раз должны сказать «Хорошо, Мила, я все сделаю…» Или мы все сделаем — взять бы его с собой, пусть платит на месте. Может, и договорится еще о скидке. Этого я не умею, я ни с кем не умею договариваться…

Забыть поводок, блин же блинский! Ну почему у меня все вот так в жизни… Через одно место! Всегда! Понедельник, блин… А ведь как хорошо начинался день… Как в сказке. Но я в сказках не живу, я не принцесса. Я даже на свинопаску не похожа. Я — догситтер, не справившийся со своими прямыми обязанностями! Ну что в Вольво можно поменять на пятнадцать штук? Ключик, если только…

— Папа, это Мила…

Я даже представить себе не могу, что будет, если он меня пошлет. А ведь пошлет… Скажет, давай в среду, сегодня занят. И эта среда никогда не наступит.

Я закрыла глаза и душу — нет, я не расстроюсь, если папочка меня снова пошлет. Я не расстроюсь — это будет моя мантра на всю ночь. Я настрою свою нервную систему на новый лад и может усну, не начав считать овец. Овца тут одна — я: глупая и трусливая, и овчарка меня охраняет. И заодно создает мне всевозможные проблемы.

И дернуло ж меня кликнуть по ее фотографии! Никогда, никогда не ищите бесплатных изображений. Бесплатного ничего не бывает. Как там у Горького в «На дне» было: за все, что мы берем, мы платим… Да, порой жизнью… С мамой! Все планы на самостоятельность полетели в тартарары…

Телефон. Я откинула руку, точно на крест — не нащупала. Пришлось открыть глаза и подняться на локте. Что я скажу Олегу — никто другой не мог позвонить так поздно — не Инга же нашла денюжку. Нет, даже если у нее и есть что в загашнике, то это на черный день, а не на непутевую дочь. Дочь должна наконец выучить свой урок — мама имеет право на свои деньги, кто ж спорит! Папа тоже — он хорошо откосил от отцовства, минимизируя алименты, как только возможно. Сейчас его уже не призвать к ответу, а надеяться на его щедрую душу не приходится. А что там с душой Олега?

Я совершенно о нем забыла. О том, что собиралась сказать правду, которая не должна поставить крест на едва начавшихся отношениях. Но просить его заплатить Лоле — это как выставить счет за помощь бабушке! Он четко сказал: бери собаку в больницу. Он не просил меня забывать поводок… И лениться открыть входную дверь. Пользоваться мозгом надо всегда — и желательно собственным! Пусть даже куриным, но у меня сегодня даже куриных мозгов не было… Все какие-то щенячьи… Распустила нюни, понимаете, по господину Лефлеру…

О, господи! Только бы ничего не сказать. Не надо по телефону… Мне ему нужно сказать в лицо сначала что-то более важное, если я вообще хочу сохранить и развить наши отношения… Если хочу… Но я ведь хочу! И сейчас хочу услышать его голос.

— Алло! — вырвалось у меня случайно, вместо, привет.

— Ты где? Где собака?

Это был не Олег. Это вообще был не мужской голос. Лола? Откуда?

— Я… — собственный голос просто пропал, и я с трудом вынимала изо рта звук за звуком. — Дома…

— У себя? Ты вообще у нас не жила, что ли? Мила, что происходит?

— Нет… Я… А… Вы… Где… Сейчас… — я не уверена, что в моем заикании была хоть какая-то вопросительная интонация.

— Мы — дома, — Лола говорила быстро, четко, с расстановкой. — Ты когда можешь приехать? Мне надо утром в офис… Короче, Мила, ты мне еще одну проблему добавила. Ты во сколько можешь приехать? И как быть с собакой? Я могу приехать и отдать тебе машину, а сама возьму потом домой такси…

Машину… О нет, не надо, чтобы она сама это увидела.

— Вы же не сегодня должны были приехать…

Снова не вопрос. Я прекрасно знала, что у меня есть время до пятницы!

— Макс руку сломал и ногу… И голову, но это не сейчас, а давно, — Лола нервно рассмеялась. — Ладно, может, и хорошо, что собака не дома. Я завтра Макса еще к врачу должна отвезти. Может, гипс надо будет поменять. Я не уверена в мексиканских врачах. Короче, будь на связи. Я скажу тебе, когда можно будет привезти собаку. Или вообще… Блин, Мила. Я думала, что ты тут еще и бэбиситтером для моего калеки поработаешь, пока я в офисе пахать буду. Надеялась продлить с тобой договор хотя бы недели на две. А то и до середины лета, когда мой красавчик, надеюсь, сможет обратно за руль сесть. Если я вечером к тебе заеду, ты не против? Ты ж у мамы? Я адрес помню…

— Нет, я не у мамы, — отрубила я конец и моя утлая лодочка отчалила в открытое море навстречу шторму. — И у меня ключ от твоей машины…

— Ничего, у меня есть второй, — перебила Лола с явным намерением завершить разговор.

— Мы сейчас придем, — тоже перебила я уже громко, даже громче звонившей.

— Приедете, то есть? — все в том же игривом духе исправила меня на свой лад Лола, будь она неладна со своим возвращением! — Зачем в такую позднотищу тащиться?!

— Приду. Мы с Агатой у вашего нового соседа в гостях. Мы сейчас придем.

— А… — пауза была чуть больше приличной. — Ну, приходите… С соседом?

— Нет, — отрезала я, желая подарить Лоле чуть-чуть твердой почвы под ногами. — Он в Москве. Я дом караулю. С собакой.

Лола расхохоталась. Нервно. Громко. Но не противно. Моя душа ликовала — пусть она насмеется вдоволь, прежде чем заплачет при виде раскуроченной машины.

— Слуга двух господ. Ну приходи. Ждем.

Да, господа мои хорошие. Бегу! Бегу! Прямо в пижаме, а плевать! Я ведь даже халатик не взяла. А куртку надевать не комильфо!

— Возвращаешься жить к матери! — тявкнула я на разбуженную собаку. — Не рой другому яму… В автомобильном кресле! Поделом тебе, зверюга! — использовала я нежное слово неВещего Олега.