Президент щелкнул кнопкой на магнитофоне. Прошло более сорока лет, прежде чем была расшифрована стенограмма заседания по поводу Кубинского кризиса.

Президент задумчиво рассматривал снимки. «Насколько передовая эта техника?» – спросил он. «Сэр, мы никогда не видели раньше таких установок», – сказал Ландал. «Даже в Советском Союзе?» – спросил Кеннеди. «Вот именно, сэр», – ответил Ландал. «И установка готова к запуску?» – спросил президент. «Нет, сэр», – ответил Грейбил. «А как долго… ну, то есть можете ли вы сказать, когда они смогут выстрелить?» – спросил Кеннеди. Никто ничего не знал. «А где боеголовки?» – поинтересовался министр обороны Макнамара. Никто не знал. «Почему Хрущев пошел на это?» – никак не мог понять президент. Никто не знал. Но у Дина Раска нашлось одно предположение: «На самом деле мы не опасаемся его ядерного оружия в той же степени, что и он – нашего, – сказал он. – У нас тоже есть ядерное оружие поблизости от СССР – например, в Турции и в других странах».

Президент лишь смутно осознавал этот козырь. Он почти забыл, как сам хотел, чтобы это оружие было нацелено на Советы.

Джон Кеннеди приказал подготовить три плана: номер один – с помощью ВВС или морской реактивной авиации уничтожить ядерные пусковые установки; номер два – нанести массированный авиаудар; номер три – осуществить вторжение и захватить Кубу. «Мы конечно же выберем план номер один, – сказал он. – Мы уничтожим эти ракеты». Заседание было сорвано в 13:00, после того как Бобби Кеннеди принялся отстаивать идею массированного вторжения.

В 14:30 в своем огромном кабинете в министерстве юстиции Роберт Кеннеди набросился на участников проекта «Мангуст», требуя новых идей и действий. Переходя к вопросу, заданному президентом полтора часа назад, он попросил Хелмса доложить ему, сколько кубинцев будет сражаться на стороне режима, если Соединенные Штаты все-таки осуществят вторжение. Никто не мог уверенно ответить на этот вопрос. В 18:30 «президентская рать» возобновила работу в Кабинетной комнате. Размышляя о миссиях плана «Мангуст», президент Кеннеди спросил, можно ли баллистические ракеты средней дальности как-то сбивать. Можно, ответил ему генерал Картер, но добавил: эти ракеты передислоцируемые, мобильные; они могут быть перемещены в новые секретные места дислокаций. В случае с мобильными ракетами проблема корректного прицеливания до сих пор остается нерешенной.

Теперь президент всерьез раздумывал над применением ядерного оружия по территории Кубы. Он лишь сейчас начал понимать, как плохо знал советского лидера. «Мы конечно же сильно заблуждались по поводу его истинных намерений, – сказал президент. – Лишь единицы из нас подозревали, что он собирается разместить на Кубе ракеты». Никто, кроме Джона Маккоуна, пробормотал Банди. «Почему Хрущев пошел на это? – спросил президент. – В чем преимущество такого шага? Это ведь все равно, как если бы мы внезапно разместили значительное число ракет средней дальности в Турции, – рассеянно проговорил он. – Сейчас это было бы чертовски опасно».

Повисла неловкая пауза. «Так ведь… мы уже это сделали, г-н президент», – тихо сказал Банди.

Затем разговор переключился на секретную войну. «У нас есть варианты диверсий, г-н президент, – заявил Банди. – …Полагаю, что вы одобряете саботаж?» Кеннеди был, естественно, за. Было создано десять групп по пять агентов в каждой для последующей переброски на Кубу на подводной лодке. Их задача состояла в том, чтобы взрывать советские суда в кубинских портах с помощью подводных мин, атаковать три комплекса зенитных ракет с применением автоматического оружия и минометов и, возможно, организовать нападение на одну из ракетно-ядерных пусковых установок.

Президент покинул совещание, оставив на столе два военных решения: тайное нападение на Кубу и массированное вторжение. Напоследок он попросил Маккоуна встретиться с ним на следующее утро, перед отъездом в Коннектикут для участия в предвыборной кампании. Генерал Картер, Макнамара, Банди и еще несколько человек провожали его рассеянными взглядами.

Заместителю директора Центральной разведки Маршаллу Картеру было шестьдесят один год, это был невысокий, лысый и острый на язык политик. Раньше, при Эйзенхауэре, он был начальником штаба Объединенного командования ПВО США и Канады. Он хорошо представлял себе ядерные стратегии Соединенных Штатов. Теперь, когда президент вышел из комнаты, он высказал свои глубочайшие опасения: «Вы предпримете внезапное нападение, – сказал Картер. – Вы уничтожите ракеты. Но на этом ведь дело не кончится; это лишь начало». Он считал, что это будет первый день третьей мировой войны.

На следующий день, в среду, 17 октября, в 9:30 утра встретились Джон Маккоун и Джон Кеннеди. «Президент, казалось, был склонен действовать быстро – если действовать вообще – и без предупреждения», – отметил Маккоун в своих дневниках. Потом президент попросил Маккоуна съездить в Геттисберг, штат Пенсильвания, чтобы проинформировать обо всем Дуайта Эйзенхауэра. Маккоун прибыл туда в полдень и привез с собой фотографии баллистических ракет средней дальности, сделанные U-2. «Эйзенхауэр, казалось, склонялся (но специально не рекомендовал) к военной акции, которая отрезала бы Гавану от остальной части страны и мира и, следовательно, привела бы к захвату власти на острове», – отметил Маккоун.

Директор возвратился в Вашингтон и попытался собраться с мыслями. Он очень устал; поездка к Западному побережью и обратно заняла менее двух суток. Шесть плотно исписанных им страниц заметок были рассекречены в 2003 году. Из записей видно, что Маккоун отчаянно пытался отыскать способ избавить Кубу от ракет без развязывания ядерной войны.

Будучи профессиональным кораблестроителем, Маккоун понимал военно-политическое и экономическое значение морского флота. Составленные им заметки содержали мысль о наложении «всеобщей блокады» Кубы – «приостановлении всех поставок извне», вкупе с угрозой нападения. На совещаниях с Бобби Кеннеди, Макнамарой, Раском и Банди, которые продолжались почти до полуночи, он уточнял стратегию блокады. Из заметок Маккоуна видно, что идея не получила очевидной поддержки от высших президентских советников.

В 11:00 в четверг, 18 октября, Маккоун и Арт Ландал отправились в Белый дом с новыми снимками. На них увидели новые, более крупные ракеты, имеющие дальность до 2200 миль и способные поразить любой крупный американский город, за исключением разве что Сиэтла. Маккоун сказал, что ракетные базы под контролем советских военных; Макнамара отметил, что в результате неожиданного удара по советским базам с воздуха погибнет несколько сотен русских. Это нападение было бы расценено как военные действия против Москвы, а не Гаваны. Потом заместитель Государственного секретаря Джордж Болл высказал то, о чем Маршалл Картер сказал два дня назад: «Когда мы наносим удары без предупреждения, это очень походит на Перл-Харбор».

Президент сказал: «Вопрос действительно заключается в том, какое действие мы должны предпринять, чтобы снизить вероятность обмена ядерными ударами. Что, очевидно, станет окончательным провалом… Может быть блокада без какого-либо объявления войны. А можно с объявлением… У нас запланированы удары: один, два и три. Намечено вторжение…»