– Мужики! Если вы извращенцы, то я и сам не против. Только не бейте! – запросил детина. – Меня Борисом зовут, а вас…?

Ранений на парне не оказалось. Ни царапины. Поэтому «мужики» представились. Извинились. Взяли письменное заверение о неразглашении в целях следствия. Дальше – манекенщица. Она действительно была ну очень похожа на Маринку: рост, черты лица под тонной косметики и беременна. Срок небольшой, как и у Маричёртика. Осторожно взяли анализ ДНК. Пока ждали результат, установили за ней круглосуточную слежку, чтобы выйти на Олега.

– Чувствую, он где-то рядом крутится, – согласилась с Вячеславом Катя. – Главный оберег для него – это деньги. Вот с ними он ни за что не расстанется.

Всех иногородних, въезжающих и покидающих город, тщательно проверяли. Вывезти чемодан денег было проблематично. Во всех банках установили централизованное видеонаблюдение. Данные шли сразу в штаб по розыску перевертышей.

В хостеле за чертой города жили наемные иногородние рабочие. Если не половину, то точно четверть из них составляли полицейские под прикрытием. Катя не без основания полагала, что среди приезжающих в поисках работы Олегу проще раствориться. Да и чужой личностью, убив, он может завладеть. Под видом обязательных прививок все гости хостела прошли медицинский осмотр. Олега не выявили. Он скрывался где-то, как диверсант-паразит. На девятнадцатый день моего посмертного календаря пришел результат анализа ДНК подозреваемой манекенщицы. Отрицательный! Не Маричёртик… Это повергло многих в уныние. Версия, казалось, вывела на преступницу, и вот – все с начала… Пришедшая в гости Рита заявила:

– Зря вы Люду подозревали. Она хоть и глупая, как коза, но безобидная. Как просили, я почти со всеми в ателье познакомилась. Люда только школу с трудом закончила, залетела от школьного дворника. Парень де такой красавчик, не удержалась. Тихий бугай, скромник, в ее вкусе. А я, граждане, с детства людей с метлой и лопатой боюсь. Среди них маньяки попадаются. Вы вот лучше к дворнику, мадам, присмотритесь. Угрюмый, небритая морда ящиком, дерганый. Специально кепку надевает, надвигая ее на глаза. Временами скрючивается непонятно почему, будто от боли! Но это еще ладно… С лопатой уж больно шустро управляется. Движения на Олеговы похожи. Я, как зачарованная, тогда при исходе за ним наблюдала. И еще он у одной постройки, где раньше купальня купца Ломового была, все цветочки обихаживает. По сотню раз в день к этому месту возвращается. Может, это Олег? И там Маричёртик с Дашенькиным ребеночком? Нет, я, конечно, понимаю, Олег – мачо, а этот урод, типа инвалид, по документам после автоаварии. Но знаете, в нем сила чувствуется, пришибленный, но качок.

Был уже поздний вечер – семь минут двенадцатого. Вячеслав сорвался, позвонил, версия Риты его зацепила. «Почему бы нет, надо проверить!» – сказал он. Отзвонился из полицейского участка. Дворник, работающий при магазине-ателье, оказался местным – Коржунов Вениамин Константинович. После аварии получил травму позвоночника. Одно плечо намного ниже другого. Ранее трижды привлекался за мелкие хулиганства и домогательства к женщинам. Но судим не был. Жена его выгнала. Он был вынужден устроиться дворником, чтобы жить в служебном помещении при магазине. Венец карьеры с двумя высшими образованиями – от ведущего специалиста на заводе до работника с метлой. Подходит под группу риска.

– Что ж, вот будет дело, если он закопан в клумбе с цветочками! – заключила Катя.

Рита была умна и очень наблюдательна. Ее мнение мы восприняли серьезно. Неужели опять появился свет, в котором замаячили перевертыши?!

Утро двадцатого дня началось с суматохи. Мишель, мешая русские и французские слова, пыталась оправдаться. Она не знала, что пригрела у себя преступника. Действительно, именно под клумбой с розами нашли настоящего Вениамина Константиновича. Он был убит, задушен, вероятно в ту же ночь, когда Воронов с Маринкой удрали от преследования из старого кожевенного цеха. В купальне за замаскированной дверью оказалось небольшое обжитое помещение. В нем стояли кровать и стол. На столе детская присыпка и чистый неиспользованный подгузник. Были и другие признаки присутствия женщины и малыша, живших, как кроты, в этой темной без освещения, затхлой комнатенке. Среди брошенных вещей нашли чеки из супермаркета, находящегося у шоссе за пределами города. Значит, Олег или Маричёртик проходили через полицейские кордоны неузнанными! Значит, по крайней мере один из них мог бесследно сбежать отсюда! Душегубы опять молниеносно скрылись, как тараканы от тени надвигающегося шлепанца.

– Госпожа Мишель, вы сообщали кому-нибудь конденфициальную информацию о проводимом полицейском расследовании? Помните, вы дали подписку!

– О, конечно, конечно и полное сотрудничество, – зашлась в доброжелательной готовности помочь мадам. – Ни одной живой душе! И разве можно было заподозрить в тщедушном мужичке-деграданте бандита-богатыря?! Не так давно, не скрою, в Веничке я заметила некоторую перемену. Он перестал провожать красивых женщин глазами. Духовный кризис – я так подумала.

Мы с Катей и Ритой примерно час прослушивали запись беседы с Мишель в полицейском участке. Вячеславу было интересно наше мнение.

– А какая она внешне? – спросила Катя.

Крынкин достал фотографию:

– Очень живая, я бы сказал, стремительная женщина. Высокая, стройная, красавица. Умная. Располагает к себе. С ходу легко входит в контакт с собеседником. Вся какая-то феерическая.

Рита подхватила:

– Одежда на ней изысканно-стильная. Глубокое декольте, дорогие украшения. Мишель любит свободные развевающиеся модели: длинные платья, платья-брюки. Из шелка и других легких тканей. Не ходит, а плавно струится в них. Движения, как у балерины или танцовщицы. Изящные руки.

Катя долго разглядывала фотографию. У нас на столе в прозрачной коробке сидела кукла Лана. Сестренка ахнула и ткнула пальцем в украшение. И на мадам, и на кукле оно было абсолютно одинаковое с виду. На шее красовался серебряный круг, его замыкали две перекрещенные янтарные капли, по форме песочных часов. Они были вставлены в оправы, инкрустированные мелкими изумрудами. И казалось, в янтаре, как в песочных часах перетекали солнечные блики. Даже на фотографии были видны эти искорки. Именно такую окаменевшую смолу находили у Седмицы. Светло-желтую, прозрачную, с играющим светом внутри. Конечно, это не совпадение!

– Это Ялы, – в раздумье сказала Катя. – Основное украшение жриц речных вед. Про него много легенд у нас ходило. Говорят, они обладают необыкновенной силой. Жрица получала его в подарок при особом обряде. Избранная заплывала в реку к Седмице, в саму ведьмину прорубь в ведный день Седмицы-молчуньи, а всплывала уже в этом украшении, то есть становилась жрицей. Подарок речных ведьм, наделенный их знаниями. Вот только я не помню, у куклы Ланы она была сразу, как нам ее отдала Агаша, или появилась потом?

У меня в памяти зажегся фонарик. Видимо, сработало контрольное слово – Ялы. Кажется, когда Ластик потянул меня в свою могилу, я пролетела через черную мглу. В ней были всполохи чего-то очень яркого и жаркого. Вначале, я не поняла, что это, но потом, присмотревшись, увидела костер. Вокруг него танцевали молодые красивые женщины в длинных нарядах. Они пели какую-то обрядовую песню с повтором одного и того же имени. Как ни вслушивалась, разобрать его не смогла. Вдруг одна из женщин обернулась и словно заметила меня. Она показала в мою сторону другим и закричала: