Даже операции по уменьшению желудка, которые, как ранее считалось, работают из-за того, что у вас просто остается меньше пространства для еды, на самом деле, как выяснилось, работают из-за того, что гормоны голода начинают действовать по-другому[17]. Может быть, ученым удастся разработать лекарство для похудения, которое будет предпочтительнее, чем рискованная операция, – но с другой стороны, остается вопрос, будут ли побочные эффекты от этого лекарства безопаснее, чем операция.

В Колумбийском университете Руди Лейбел, ведущий исследователь проблем ожирения, пытается распознать сигналы голода на клеточном уровне, проводя экс перименты, чтобы понять, как различные гормоны пересылают сигналы о голоде между клетками мозга. По его словам, необходимы продвинутые исследования на людях с использованием более мощных машин для визуализации, чем доступны сейчас. «Мы пока еще не достигли нужного уровня контроля за приемом пищи, – рассказывал Лейбел. – Но мы его достигнем, а потом у нас появится более полное представление о том, как работают эти эндокринные системы и как они действуют на мозг и [желудочно-кишечный] тракт».

Хотя, конечно, нельзя отмахиваться от совершенно реального факта, что некоторые из нас едят слишком много, но наши тела, возможно, менее эффективно сжигают калории, чем могли бы, или сильнее страдают от голода, чем следовало бы, из-за того, как работают наши гормоны[18]. Лабораторные животные стали толще, чем раньше, хотя получают тот же самый корм. Они стали более голодными? Или хуже сжигают калории? Никто не знает, но это еще один намек на то, что происходит что-то, что, возможно, изменяет гормоны и подпитывает эпидемию ожирения[19]. Или, может быть, мы сами откармливаем себя до такой степени, что начинаются гормональные перебои. Изучение аппетита у людей – довольно сложная штука, потому что ученые начинают не «с нуля». Перед нами старая как мир задача с курицей и яйцом: человек родился со склонностью к полноте из-за его гормонального состава или же эта склонность у него появилась из-за рациона питания? Повлияли ли пищевые привычки его матери во время беременности или определенные химикаты на то, как его организм обращается с лишними калориями и справляется с искушением фастфуда? Или, может быть, мы все тонем в трясине обесогенных загрязняющих веществ? (Это новый термин, означающий вещи, которые делают нас толстыми.) Или, может быть, все из-за того, что наш образ жизни – каждый праздник, каждая встреча с друзьями – настолько зациклен на еде?

Сейчас Нейту восемь лет. Он круглый, с короткими, толстыми ногами. Его индекс массы тела (отношение веса к росту) намного превышает уровень ожирения. Обычно он в довольно жизнерадостен – благодаря матери, которая делает все, чтобы радовать его и отвлекать внимание от еды. Это работа на полный день – настолько всепоглощающая, что он учится на дому, чтобы соблюдать специально разработанный для него рацион питания с частыми приемами пищи, а мама постоянно присматривает за ним, чтобы он не нарушил калорийный режим. Они живут в коттеджном поселке в Нью-Смирне, штат Флорида, – это пляжный городок примерно в часе езды от Орландо.

Трое друзей с проблемами, похожими на те, от которых страдает Нейт (Снизек познакомилась с ними на Facebook), принимают экспериментальное лекарство, которое включает лептиновый рецептор. (Лептин, напомню, – это гормон, который говорит организму «Ты сыт».) Но Нейту этих клинических испытаний ждать еще 10 лет: записаться на них можно лишь по достижении 18-летнего возраста. Один из добровольцев рассказал Снизек, что сбросил 7,5 кг за четыре месяца и впервые в жизни почувствовал себя сытым. А еда, по его словам, еще никогда не казалась такой вкусной.

Мать Нейта, конечно же, разочарована. «Дайте мне это чертово лекарство, причем еще вчера», – говорит она.

Она с нетерпением ждет возможности устроить Нейта в любое клиническое испытание, будь то новое средство подавления аппетита или исследование гормональных нарушений. «Мне кажется, его тело хранит в себе ответы», – сказала она. Когда Нейту было четыре года, он провел неделю в Национальном институте здравоохранения в Бетесде, штат Мэриленд. Она думает, что врачи получили от него больше информации, чем смогли сообщить ей, но все равно считает, что поступила правильно – ради будущего эндокринологии.

Исследования ожирения – это не просто исследование лишнего веса. Это самый передний край эндокринологии, потому что они находят связь клеток и поведения, – именно к этому стремились первопроходцы отрасли в начале XX века, но им этого сделать так и не удалось. «У нас, людей, есть глубоко укорененное желание всегда контролировать ситуацию, – говорит Фридман, открывший лептиновый ген. – При ожирении есть иллюзия контроля, потому что если перестать есть, можно сбросить вес, но при этом мы игнорируем существование базового инстинкта, который все равно заставит нас есть; точно такой же базовый инстинкт заставляет нас пить жидкости, заниматься сексом и делать много всего другого. Я считаю, что люди пока еще не поняли, насколько же сильны на самом деле наши основные инстинкты и как сложно контролировать их с помощью сознательных средств». Да, мы еще не полностью осознали, насколько же сильно нас контролируют гормоны.

В 1921 году, примерно через 20 лет после начала исследования гормонов и почти через пять лет после создания Ассоциации изучения внутренней секреции, Харви Кушинг, коллекционирующий мозги нейрохирург, решил, что наступило время обозначить статус новой науки. «Недавние открытия, связанные с гипофизом, – заявил ученый, – привели к потоку исследований и публикаций, сделанных новыми специалистами – эндокринологами». У Кушинга много великих заслуг, но скромности среди них нет. Эта фраза была предисловием к его оценке собственного вклада в науку. Кушинг считал себя отцом эндокринологии. Или, по его выражению, капитаном корабля. «Кого-то влечет манящий дух открытий; кто-то действует, как неутомимый колонизатор; кто-то, подобно миссионерам, распространяет благую весть; а кто-то ищет прибыль и мчится за нею на всех парусах, обгоняя пассаты, – говорил он. – Но побуждающий импульс, который запустил нас в таком количестве на выполнение наших миссий, еще ждет своего историка».

Кушинг прославлял успехи своих трудолюбивых коллег. Он высоко оценил использование тиреоидных гормонов для лечения людей с дисфункцией щитовидной железы и открытие надпочечниковой недостаточности, получившей название болезни Аддисона. Он предвидел, что неизбежно будут и ошибочные шаги. Скорее всего, Кушинг не был удивлен, когда через несколько лет после его знаменитой речи добросовестно заблуждающиеся врачи выступили в качестве свидетелей-экспертов для защиты двух убийц, заявляя, что в преступлении виновато шишковидное тело. К тому времени, когда с почти религиозным фанатизмом начался сбор трупных гипофизов для добычи порции гормона роста детям-карликам, Кушинга уже не было в живых, но он, скорее всего, мог предвидеть подобное явление. Он был очень педантичным и требовал максимальной точности, что и сделало его одним из величайших нейрохирургов своего времени, – так что, возможно, Кушинг заметил бы небрежность в работе лаборатории, получившей зараженный гормон роста.