За открытой дверью зала приемов раздались голоса, крики и топот множества бегущих ног. Гюльбахар вздрогнула и быстро поднялась с дивана, опираясь на руку сына. Маг в углу тоже встал, встревожено прислушался, а затем повел плечами и покрутил шеей, словно готовясь к бою.

– Шаллиах, что там еще могло произойти? – сердито воскликнул Озан.

– В саду! Поспешите в сад! – донеслось снаружи. – И лекаря, лекаря!

Гюльбахар вышла из зала приемов, ведя за собой все еще держащего ее за руку сына. За ними последовали Озан и маг. По пути к выходу к их группе присоединялись дворцовые слуги.

В саду Гюльбахар увидела множество людей, которые стояли кругом и причитали в голос, создавая ужасный шум. Но самый громкий плач доносился из окна на третьем этаже дворца. Гюльбахар подняла голову и поняла, что это покои Джайлан. Теперь же оттуда выглядывала одна из девушек-служанок и кричала, заламывая руки. Было заметно, как внутри комнаты кто-то пытается ее успокоить и увести. Гюльбахар перевела взгляд на толпу слуг и стражников и вздрогнула, начиная понимать, что произошло.

– Разойдитесь! – громко приказал Озан, выступая вперед.

– Басэмиран хазретлери эфенди! Эмира хазретлери эфенди!– запричитал Саид ага, падая в ноги Гюльбахар. – Я недосмотрел, я виноват. Какое несчастье. Но я и предположить не мог, что она прыгнет!

В центре людского круга, распластавшись на садовой дорожке, лежала Джайлан эмирын с широко открытыми глазами и судорожно запрокинутой головой. Ее яркие волосы рассыпались вокруг головы и, рядом с зеленой травой, были похожи на огненное покрывало. Одна ее рука была безвольно откинута в сторону, а запястье другой держал Хенрик, одновременно прикасаясь к шее Джайлан, стараясь нащупать в ней биение жизни. Он безнадежно покачал головой и поднял глаза на ожидающих людей.

– Бесполезно. Она умерла, – сказал Хенрик и встретился взглядом с Гюльбахар.

Он вернулся. Наверное, еще ночью, и не захотел ее беспокоить. С ним нужно поговорить, если, конечно, он еще не знает, что будет отцом возможного наследника суридского престола. Если бы не неподвижная Джайлан и не серое лицо эмира, снова всплывшее в памяти, Гюльбахар бы рассмеялась.

– Твой смех, похожий на прохладный ручеек в жаркий день, я не услышу. Как буду жить я без тебя, моя госпожа? Я не смогу… Я помню, как твои глаза смотрели в наше общее небо. Как смогу я отпустить тебя, моя любимая? Я не смогу… Твои огненные волосы затмевали все драгоценности и чудеса мира. Неужели я больше не коснусь их, моя отрада? Я не смогу… Останься, не уходи без меня, мир духов подождет нас обоих. Я не смогу… – Губы Гюльбахар, словно сами собой, произносили стихи давно умершего эмира, посвященные тяжело болевшей жене.

– Матушка, – услышала она голос Кадира за плечом. – С тобой все хорошо?

– Огненные волосы нашей эмирын… – всхлипнул кто-то рядом. – Какое горе, она такая молодая.

– Позвольте, – раздался голос с сильным акцентом.

Маг, прибывший с Кадиром и Озаном, протиснулся к Джайлан, присел и, проделал несколько пассов руками над ее телом и, что-то пошептав, тоже огорченно закивал головой.

– Увы, все верно, бедная красивая госпожа мертва, – со вздохом сказал он. – Я не специалист, но похоже на перелом спины. Так бывает, когда человек падает с большой высоты. – И он посмотрел вверх на распахнутое окно.

– А вот и лекари, – произнес кто-то в толпе. – Поздно, наша эмирын умерла.

– Уведите эмиру хазретлери эфенди, – раздался резкий голос женщины-лекаря. – Ей нельзя волноваться. Посмотрите, она побелела вся!

Гюльбахар с трудом оторвала взгляд от такого пугающе яркого тела Джайлан на зеленой траве, и рассеянно посмотрела на сына и сердитую лекарку.

– Ничего. Со мной все в порядке. – Она глубоко вздохнула, выпрямилась и уже без дрожи осмотрела место происшествия. – Саид ага, Джайлан эмирын необходимо перенести в покои эмира и сделать все необходимое. Она будет похоронена рядом с отцом. – Стражник и лекари поклонились. – Стража! Осмотрите покои Джайлан эмирын и доложите мне, если найдете там что-нибудь, что сможет помочь понять случившееся. Всем остальным немедленно вернуться к своим обязанностям!

Гюльбахар повернулась к магу.

– Благодарю за попытку помочь. Как ваше имя?

– Я Ферранте из Четвертой Башни, эмира хазретлери эфенди, – чуть улыбнулся он. – Я доставил в ваш дворец наследника и его брата. Также я получил дозволение заменить придворного мага, пока он не вернется к своим обязанностям или не будет назначен новый. Конечно, с вашего на то согласия.

Конечно, как она могла забыть. Задержав Али пашу, Башня обязана была предоставить дворцу замену. Гюльбахар внимательно осмотрела запыленный темный костюм мага, его бледное, но располагающее к себе лицо, и кивнула:

– Хорошо. Возвращайтесь в зал приемов и ждите меня там.

Эмира поймала удивленный взгляд Озана и заметила, как они с Кадиром переглянулись. Странно, как могло получиться, что басэмиран знает о смерти эмира, но не знает о будущем рождении возможного нового наследника? Или же… Гюльбахар нахмурилась и постаралась вспомнить подробности прошедшей ночи.

– Кадир, от кого вы узнали о смерти эмира? – повернулась она к сыну.

– От Али паши, – ответил тот, с беспокойством вглядываясь в лицо матери.

Все правильно. Али паша объявил о вызове первой важности до того, как лекарь обследовала Гюльбахар и провозгласила всем присутствующим о беременности эмиры. Но тогда получается, что и Озан, и Кадир находились в Четвертой Башне как раз в то время, когда там что-то случилось? Или вызов был не в Четвертую Башню, если вообще Али паша не сочинил его? Гюльбахар поняла, что ей предстоит услышать длинную и запутанную историю.

Мимо прошли стражники, несущие и сопровождающие тело Джайлан, и лекари. От дворца приближались две женские фигурки в окружении служанок. Увидев страшную ношу на руках Саида аги, одна из них громко вскрикнула и пошатнулась. Другая ее поддержала, и они вместе, оглядываясь на мрачную процессию, подошли к Гюльбахар.

– Рада видеть вас, Озан, Кадир, – поздоровалась Нюлефер эмирын. – Эмира.

– Тетя, мне сказали, что Джайлан покончила с собой, – дрожащим голосом произнесла Эсма, а в ее глазах, еще не высохших с ночи, когда она оплакивала отца, снова стояли слезы. – Это правда?

– Я должна была помешать этому, эмира, – сказала Нюлефер, и на ее лице не было привычной улыбки, а только грусть и сожаление. – Я пришла к ней этим утром, чтобы поговорить и, если будет надо, утешить. Я должна была спросить у вас разрешения, но меня уверили, что вы крепко спите, и я не стала вас беспокоить. Стража передала Джайлан, что я желаю с ней побеседовать, но она не захотела видеть меня. Я долго стояла перед дверями, размышляя, как убедить ее впустить меня, и уже готова была идти к вам за советом, эмира, когда услышала шум и отчаянные крики. Это кричала служанка Джайлан. Стража мгновенно ворвалась в покои, но