Пол покачал головой:

– Не нравится мне эта твоя Джейн. Нельзя так тренькать у человека на нервах. Даже красивые черти вроде тебя все-таки не железные.

Если бы Фреду просто отказали, это бы его не особенно уязвило. То, как поступила с ним Джейн, смутило и даже ранило его гораздо сильнее. Ему было тяжело оттого, что чувство, в которое он поверил, оказалось иллюзией, и теперь ему приходилось с этим смириться. Джейн ничего к нему не испытывала, а он… Когда она была рядом, у него внутри гремел гром.

Собрав учеников, Пол и Фред провели их во двор, к пастельно-зеленому бассейну. Дети разинули рты и на некоторое время даже перестали болтать. Днем глубокое зеленое озеро выглядело не так, как ночью, но тоже волшебно. Фред покачал головой, глядя на воду. Джейн, конечно, с самого начала вела себя странновато. Тем не менее странности у нее были милые, трогательные и совершенно не наводили на мысль о научно-фантастических перемещениях во времени. Его забавляло, что она постоянно говорила ему «сэр» и порой использовала устаревшие грамматические формы. А самым страшным ругательством в ее лексиконе было слово «глупец». Фред приписывал все это артистической впечатлительности: Джейн слишком сильно вжилась в роль дамы девятнадцатого века.

Если она действительно актриса, то великолепная. Ее удивление при виде любого технического приспособления выглядело очень правдоподобно. Она подолгу любовалась холодильником и сломала несколько выключателей. Фред вспомнил их первую встречу. Тогда, на репетиции, она тоже сказала, что ее зовут Джейн Остен и как будто бы пришла в недоумение, когда хореограф восприняла это заявление как несмешную шутку.

Вдруг римский двор наполнился каким-то странным звуком. «Тук-тук-тук», – застучало что-то по крыше галереи.

– В чем дело? – спросил Фред.

Пол покачал головой:

– Не знаю.

– Похоже на…

– Дождь, сэр! – воскликнул кто-то из ребят, и все остальные загалдели.

Учителя переглянулись, потом посмотрели вверх.

– Как давно у нас не было дождя? – спросил Пол.

– Месяцев восемь, – ответил Фред.

Капли просачивались сквозь щели в крыше галереи, барабанили по старинным окнам, стекали на древний фундамент. Вода в бассейне подернулась рябью и стала выплескиваться наружу. Дети запрыгали от восторга, по двору разнеслись крики и смех. Пол попытался призвать подопечных к порядку:

– Ну хватит, ребята! Вы что, никогда дождя не видели?

Его слова не подействовали. Дети продолжали беситься. Начались водные баталии, прыжки и беготня по мокрому полу. Пожилая волонтерка, которой Тесс сказала слово «фигня», взвыла от ужаса.

– Думаю, пора устроить перемену, – предложил Фред.

Пол кивнул. Они опять построили детей, перевели их через дорогу и усадили за столики в кафетерии. Фред пересчитал всех по головам. Двадцать четыре. Пересчитал еще раз. Кого-то не хватало.

– А где Тесс? – спросил он у Пола.

Тот огляделся по сторонам и пожал плечами. Тогда Фред подошел к подружкам пропавшей.

– Где Тесс?

Никто не знал. Пол остался присматривать за детьми, а Фред вернулся на улицу, под дождь. Сегодня школьная экскурсия оказалась еще более суматошной, чем обыкновенно. Дождь застал всех врасплох, люди сновали туда-сюда, набивались под козырьки и навесы. Зонтов ни у кого не было. Фред быстро нашел Тесс: она смотрела на небо, стоя посреди проезжей части. Видимо, ей захотелось остановиться, и она решила не утруждать себя выбором подходящего места.

– Уйди с дороги, Тесс, – сказал Фред. Девочка обернулась. Она плакала. – Все будет хорошо. Идем.

Дождь лил ему на голову, напоминая о прошедшей ночи. Могла ли та женщина, которая жила сейчас у него дома, в самом деле быть Джейн Остен? Предположение смехотворное, но менее огорчительное, чем мысль о том, что тебя просто оттолкнули.

Тесс кивнула и направилась к Фреду – прямо наперерез движению. Проезжавшей мимо машине пришлось вильнуть, чтобы не сбить ее. Когда стояла засуха, Фреда смешили объявления, напоминавшие гражданам об опасностях езды по мокрой дороге. Бесстрастным тоном, типичным для английской бюрократии, они сообщали автомобилистам о том, что, если асфальт, на который попало машинное масло, намокнет, дорога станет скользкой и это может привести к серьезным авариям. Сейчас Фреду было не до смеха: он имел уникальную возможность собственными глазами увидеть то, что предрекали надоевшие таблички.

Машина, объехавшая Тесс, врезалась в телеграфный столб. Трагедии мирового масштаба не произошло. Машина ехала медленно, столкновение было несильным. Водитель, целый и невредимый, вышел и направился к Тесс, чтобы ее успокоить, а она зашагала к обочине. Вдруг Фред заметил, что провод, оборвавшийся при аварии, одним концом лежит в луже на краю дороги.

– Тесс, остановись! – крикнул Фред.

Девочка продолжала идти.

Тогда он бросился к ней и оттащил ее от наэлектризованной лужи, на первый взгляд казавшейся совершенно безобидной. Дождь, сумятица трудного дня, мысли о Джейн – все это помешало Фреду сосредоточиться, и он наступил в лужу сам.

Едва он успел заподозрить, что сделал неудачный шаг, как его догадка подтвердилась: искра, вспыхнувшая в воде, проникла сначала в палец его левой ступни, затем быстро поднялась по ноге в туловище. Пронзив грудь, она кольнула угол левого сердечного желудочка, перепрыгнула в плечо, протанцевала по предплечью, выскочила из тела сквозь большой палец правой руки и наконец вошла в землю через телеграфный столб, за который Фред держался. Он, как птица, перелетел через дорогу и ударился о зарешеченное окно противоположного дома.

Джейн было жаль, что она огорчила Фреда. И все же в создавшемся положении это было необходимо. Больше они не увидятся. Она сидела у окна, выходящего в сад, когда ей открылось великолепное зрелище: начался ливень, и пожелтевшая листва как будто бы сразу позеленела.

Вдруг в дверь постучали. Может быть, София забыла ключ? Надеясь, что это не Фред, Джейн подошла и открыла. На крыльце стоял какой-то мужчина в красной рубашке.

– Чем могу вам услужить? – спросила Джейн.

– Меня зовут Роб. Я должен отвезти вас в больницу.

– Не понимаю…

– Я помреж, меня прислала миз Уэнтворт. С ее братом произошел несчастный случай.

Джейн схватилась за дверной косяк:

– Что с ним?

Ее первая поездка в безлошадном стальном экипаже прошла без всякой торжественности. Помреж (что бы это ни значило) правил, а она сидела рядом. Ей следовало бы восхищаться размером и быстротой колесницы, за окнами которой свистел ветер. Она старалась сосредоточиться на размышлениях о том, как машина едет без пара. Но вместо этого мысли по какой-то глупой причине без конца вертелись вокруг того, что в двадцать первом веке подразумевается под несчастным случаем. Современники Джейн называли этим словом такие страшные вещи, о которых боялись говорить вслух: потерю ноги, руки или глаза, а то и головы. С другой стороны, за двести лет человечество добилось колоссальных успехов! Научилось строить дома из стали и пускать поезда под землей. Наверное, ужасы предыдущих столетий канули в Лету, вымерли, как птица додо. Возможно, теперь, если кто-то занозил палец или порезался о лист бумаги, это уже называлось несчастным случаем? Беспокоиться определенно не стоило. Напрасно она, Джейн, тревожными мыслями испортила себе первое путешествие в экипаже без лошадей.