– Вы уверены, что это надежное место? – спросила Ханна.

Мэл и Гейзенби кивнули.

– Тогда его нужно отвезти туда, Айан, и нанять лучших врачей.

– Ханна! – с негодованием воскликнул Бериник.

– Но ты не можешь отрицать, что лорд Гарри болен душевно, Уилл? А что, если бы это был твой брат? Ты позволил бы его повесить?

Некоторое время Бериник переводил яростный взгляд с Мэла на Гейзенби, потом на мать, Энн и Ханну. Но все молчали. Тихонько помянув черта, герцог повернулся к констеблю:

– Что ж, Льюис, я, Мэллори и Гейзенби берем на себя ответственность и обещаем изолировать этого несчастного от общества. Пока я запру его в южной башне, а когда Мэллори соберется уезжать, дам охрану, чтобы его отвезли в эту «Одинокую звезду». А вам с Магауэном придется состряпать историю о том, как злодей был схвачен, но его убили при попытке к бегству. Думаю, завтра после службы можно пустить такой слух.

– Но зачем? – с недоумением спросил констебль.

– Это наш долг, Льюис. Если миссис Диринг будет знать, что он жив, она не сможет спокойно спать. Денно и нощно бедная женщина будет дрожать от страха и ждать, что убийца решит покончить с ней и вернется. Вы этого хотите?

– Нет, ваша милость.

– К тому же мы не можем открыто заявить, что передали злодея на попечение брата – у нас будут проблемы с законом, и понадобятся куча времени, армия врачей и адвокатов, чтобы доказать его душевное расстройство. Пусть лучше все считают, что его нет в живых. Так куда спокойнее.

Глаза Магауэна загорелись при мысли о том, какую замечательную историю он сочинит и как жители деревни, раскрыв рты, будут внимать ему.

– Мы скажем, что он бросился на леди Ханну и вы не совладали с собой, ваша милость. Ну и надо бы немножко приукрасить для пущего эффекта – что вы отрезали ему уши и поклялись скормить их диким псам с пустоши Литтл-Минд, а тело закопали в пещере под беседкой, что в центре лабиринта. Мы будем говорить об этом шепотом и с некоторой опаской. Тогда все поверят.

Наступило воскресенье, и семейство сквайра отправилось на богослужение в церковь. Это был особенно торжественный день: исполнилось девять лет с того момента, как преподобный Дэмпси занял пост священника в местной церкви. После службы его ждал сюрприз, и все предвкушали трогательное зрелище.

Мэл остался в своей комнате, мучаясь от душевной боли и почти физически ощущая боль сердечную. Гарри... Как могло случиться такое? И почему именно с ним? Еще вчера Мэллори был счастлив и уверен в своем будущем. А сегодня... Сегодня он чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Как он мог быть таким глупцом и пребывать в блаженной уверенности, что Ханна выйдет за него замуж? Маркиз Мэллори – брат сумасшедшего убийцы. Выгодная партия, что и говорить!

Правда накануне, после того как Бериник и остальные ушли и увели Гарри, они остались вдвоем с Ханной. Он обнимал и целовал ее, и она не протестовала. Словно чувствовала, как сильно он нуждается в ее поддержке.

А вдруг это не любовь, а жалость? Словно раскаленный прут вонзился в сердце. Ханна добрая и чуткая и никогда не откажет человеку в помощи. Вот почему она ничего не сказала ему, прощаясь.

Но что она должна была сказать? «Прости, Айан, я не могу выйти замуж за человека, чей брат безумен, и потом всю жизнь опасаться, не станет ли ее муж таким же и не передастся ли болезнь детям». Но ничего такого Ханна не сказала, не стала добивать его. Хотя эти мысли наверняка приходили ей в голову!

Он метался по комнате и готов был выть от отчаяния. Так страшно ему не было с того дня, когда их завалило в шахте. Тогда сердце мальчика разрывалось от страха и отчаяния, как теперь сердце мужчины разрывалось от горя. «Я – брат сумасшедшего, – думал он. – Я не могу стать любимой женщине мужем и не смогу иметь детей». Слезы блеснули в его глазах, и Мэл, устыдившись, закрыл лицо руками. Джентльмен не должен плакать.

Ханна, сидевшая в экипаже напротив герцога и Джорджа, была в растерянности.

– Почему Мэл не пришел в церковь? Ведь он говорил, что непременно хочет посмотреть, как Ричарду будут вручать подарок.

– Видишь ли, милая, тогда он еще не знал, что его брат – безумец и убийца.

– Уилл! Какое отношение несчастный лорд Гарри имеет к сегодняшнему празднику?

– Должно быть, маркизу за него стыдно, – подал голос Джордж.

– Стыдно? Мягко сказано, дружок. Думаю, Мэллори переживает крушение своих надежд.

– Каких надежд?

– Надежд на ваше, сестрица, совместное счастливое будущее. Свадьба, дети. По молодости он был уверен, что ему это не нужно. А теперь, когда понял, что такое счастье, готов умереть, ибо все это стало для него недоступным.

Ханна молчала, потрясенная этими словами. Как же ей не пришло в голову, что Айан подумает именно так? Джордж озадаченно спросил:

– Но почему то плохое, что натворил его брат, помешает ему жениться на леди Ханне?

– Ты хотел бы породниться с сумасшедшим, Элф? – спросил герцог.

– Это надо же такое сказать! Значит, если леди Ханна выйдет за него, она будет...

– Точно. И кто знает, может быть, и в венах Мэллори течет дурная кровь.

– Скажи Джону, чтобы свернул к дому сквайра, – потребовала Ханна. – Мне нужно немедленно поговорить с Айаном.

Дав указания кучеру, Бериник уставился на Ханну своим единственным, но очень проницательным глазом и ласково спросил:

– Ты уверена? Никто не осудит тебя...

– А что бы ты сделал на моем месте, Уильям? – вздернув подбородок, спросила девушка.

Мэллори слышал, как вернулись сквайр Тофер с женой и чета Гейзенби. Надо держать себя в руках и проявить интерес к тому, что происходило в церкви», – сказал он себе. И все же маркиз повернулся спиной к двери – не так-то просто сделать вид, будто душа спокойна, когда она истекает кровью. Вот и шаги у двери. Сделав над собой последнее усилие, он обернулся и тут же изумленно выдохнул:

– Ханна!

Она молча подошла к нему, обняла и прижалась головой к его груди, слыша, как бешено бьется его сердце.

– Ханна! – прошептал он, и девушка вздрогнула, чувствуя, как плохо ее любимому и как больно.

– Мне все равно, что твой брат сумасшедший, – твердо сказала она. – Ты думал, я захочу разорвать помолвку? Нет, Айан. Я стану твоей женой и матерью твоих детей. Мы пройдем по жизни вместе, и я думаю... я знаю, что это будет замечательная жизнь. Отказаться от всего из-за того, что может случиться, а может и не случиться? Никогда! Я люблю тебя. Глубоко, по-настоящему. Если любишь, в сердце живет уверенность: что бы ни случилось, мы не расстанемся и выстоим и в печали, и в радости. Вместе.

– Ты моя храбрая Ханна, – тихо сказал он, обнимая ее. – Но прошу тебя, подумай хорошенько. А что, если... что, если я когда-нибудь стану безумцем? Или – не дай Бог – дурная кровь достанется кому-то из наших детей?