– Мочите его, ребята, – разрешил он своим цепным псам. – Только смотрите, до смерти не забейте. Мне этому чмошнику нужно еще пару слов сказать.

Аксененко били долго. Братки наносили удары так, что они причиняли Дмитрию адскую боль, но не наносили серьезных повреждений. Ощущение времени для Аксененко пропало полностью. Все кончилось так же неожиданно, как и началось. На мгновение Дмитрий почувствовал блаженное облегчение, а затем боль вернулась опять в истерзанное тело. Аксененко снова завыл, а Купон наклонился и залепил ему рот скотчем.

– Теперь, сука, ты почувствуешь настоящую боль, – проговорил бригадир и двумя точными взмахами ножа сначала распорол Дмитрию брюки, а затем срезал его мужское достоинство.

Аксененко завыл от адской боли. Если бы не скотч на губах, этот крик перепугал бы весь дом сильнее, чем вой собаки Баскервилей. Купон усмехнулся и выстрелил Дмитрию в голову из пистолета с глушителем.

– Собаке – собачья смерть, – процедил он сквозь зубы и, подхватив с пола сумку с деньгами, направился к выходу.

Интересно, успел ли перед смертью Аксененко понять, что уже никогда не попадет в Рио?!

* * *

Щукин сидел в каком-то замызганном баре, подперев голову руками. Перед ним на столе стояли едва початая бутылка водки, две рюмки и тарелка с каким-то салатом крайне подозрительного вида. Посетителей в баре было много. Алкаши пытались пристроиться на свободные места рядом с Николаем. Однако, натыкаясь на его страшный взгляд, тут же спешили убраться. Щукин вновь прокручивал в голове события прошедшего дня.

Где же он допустил ошибку? Ведь в плане Николая не было ни одного изъяна. В его действиях не было ни одной неточности. Как Дыбин с Быком пронюхали о том, что это он их киданул, да еще и сумели отыскать его убежище в огромной Москве?!

Ответа на этот вопрос у Николая не было. Теперь для него уже не играло роли то, что он блестяще провернул всю операцию и сорвал такой огромный куш. События последнего дня напрочь перечеркнули все его победы, превратив триумф в позор поражения.

Но если свой проигрыш Щукин еще мог как-то пережить, то смерть Ларисы окончательно выбила его из колеи.

Да, довольно часто он был жестоким с людьми. Он легко расставался с ними, не испытывая при этом никаких угрызений совести, мстил обидчикам и лупцевал невиновных, попадавшихся ему под горячую руку. Да, Щукин был жестоким, но черствым не был никогда! И теперь, вспоминая о Ларисе, Николай считал, что может сделать для нее только одно – жестоко отомстить.

– Ну, суки, я вас достану, – в который уже раз пробормотал Николай себе под нос.

И все же Щукин отдавал себе отчет, что месть за Ларису – отнюдь не единственный и, может быть, даже не главный повод его стремления уничтожить Роговского и Дыбина. Эти два подонка покусились на самое святое для Николая – его образ жизни. То, что преступные авторитеты узнали об истинном роде занятий Щукина, грозило ему в дальнейшем большими неприятностями. Во-первых, эти ублюдки не оставят его в покое, пока не превратят в труп. А во-вторых, Роговский с Дыбиным теперь непременно пустят слух, что именно представляет из себя Коля Щукин. И тогда ему придется порвать с устоявшимися привычками и взглядами на жизнь, а это для него равносильно смерти.

Посмотрев на почти полную бутылку водки, Николай немного поколебался, не выпить ли еще, но тут же покачал головой. Хватит размазывать сопли. Настало время мести. Щукин встал из-за стола и свистнул ближайшего к нему алкаша.

– Держи, отец, – проговорил он, протягивая мужику бутылку. – Помяни погибшую Ларису.

– Спаси тя этот… как его… господи! То есть пусть душа ей будет пухом. – Пьяница от растерянности потерял дар речи и перепутал все слова в традиционном поминальном тосте.

Впрочем, Щукин его не слушал. Решительным шагом он вышел из бара, Николай поймал такси и попросил отвезти его к ближайшему автосалону или авторынку, где можно приобрести приличную машину. Водитель критически посмотрел на сильно потрепанный костюм Щукина, но спорить, естественно, не стал.

– Сто рублей, – потребовал таксист. – И деньги вперед.

Щукин, вынув из кошелька купюру в десять долларов, запихал ее водителю в нагрудный карман.

– Сдачи не надо, – ледяным тоном проговорил он. – Но остановишься у какого-нибудь магазина одежды и подождешь, пока я не вернусь. Такое положение дел устраивает?

Таксист вынул из кармана банкноту и придирчиво осмотрел ее на свет. А затем удовлетворенно кивнул. Выжав сцепление, он развернул машину и всю дорогу до магазина молчал, изредка удивленно причмокивая губами.

В магазине одежды Щукин купил себе черные свободные джинсы, черную рубашку и такого же цвета кроссовки.

У автосалона Щукин вылез из машины и пошел подыскивать себе автомобиль. Он выбрал для себя практичную и неприметную «шестерку» и, оформив все требуемые документы, выехал из салона через час в новой машине. Вот теперь Николай был уверен, что сегодня успеет сделать все!

Остаток вечера Щукин мотался по городу, посещая самые злачные места и восстанавливая старые связи. Он добывал информацию, покупал необходимые ему вещи и везде, не скупясь, сорил деньгами. Они и раньше-то не играли в его жизни особой роли, а теперь и вовсе превратились лишь в средство добыть то, в чем нуждаешься. К девяти вечера Щукин был готов действовать. И первый удар Николай решил нанести по Роговскому.

Щукин уже знал точный распорядок дня Быка. В девять он должен был выйти из ночного клуба «Золотая подкова», где провел почти весь день, корректируя действия своих боевиков, связанные с поимкой Щукина. Из клуба Роговский собирался ехать смотреть новую квартиру, которую хотел приобрести взамен сгоревшей.

Николай припарковал свою «шестерку» неподалеку от служебной стоянки ночного клуба. Нацепив на голову куцую кепочку, он вышел из машины и направился к служебному входу в «Золотую подкову». Внутренний таймер Щукина уверенно отсчитывал минуту за минутой. Шел уже десятый час, а Роговский все не показывался. Николай почувствовал легкое беспокойство.

Наконец появился один из двух личных телохранителей Роговского, облаченный в стандартную униформу подобного сброда, – черный костюм, черные брюки, белоснежная сорочка и узенький неброский галстук. Телохранитель открыл дверцу «Мерседеса» и принялся ждать. Следом за ним появился брат-близнец первого громилы. В этот момент Николай отделился от стены. Он успел сделать почти десять шагов, прежде чем охранники Роговского заметили его. Вскинув обе руки, Щукин одновременно выстрелил по гоблинам из двух пистолетов с глушителями. Тела охранников с грохотом обрушились на асфальт. Роговский с ужасом в глазах замер между дверью машины и входом в ночной клуб. Увидев Щукина, он застыл, словно кролик перед удавом, не смея даже пошевелиться.

– Привет, приятель. Не ждал? – спокойно поинтересовался Николай и, не дожидаясь ответа, выстрелил по ногам вора в законе, одновременно захлопывая дверь в клуб.