Ладон понял, что сидит на ковре, прямо у ног Магессы. Её смеющийся взгляд вывел Дракона из себя.

— Мороки тебе не помогут, Лилиан, — холодно сказал он, поднимаясь на ноги. — Ни окрутить меня, ни заполучить другого жениха.

— Ты же сам хотел вернуть своей гарпии невинность? Тогда мне нужна сделка.

Лилиан перестала улыбаться, теперь её лицо напоминало театральную маску отчаяния. Сейчас Магесса выглядела просительницей, а не змеёй-искусительницей.

— Ты хочешь, чтобы я присягнул перед сватами, как поручитель? И заверил в твоей плодовитости и способности родить сыновей? — Марк не колебался. Это будет “ложь во спасение”. — Согласен!

Лиллиан расхохоталась и метнула на него снисходительный взгляд.

— Твоего поручительства недостаточно, чтобы стать женой графа или герцога. У них сословное общество, и способность к сынорождению ценится выше иных умений. Я достойна лучшего из того, что есть!

— Что же ты хочешь от меня?

— Свидетельство Эммы Силкинс. Ей поверят.

— Допустим. А потом? Когда муж так и не дождётся наследника?

— Потом придумаю что-нибудь ещё. Я способная, — пожала плечами Лилиан и встала, всем видом показывая, что разговор окончен.

— Готовь амулет, да смотри, не напортачь! Из-под земли и из другого мира достану!

Марк отпустил руку Лилиан и, не оборачиваясь, вышел, тихонько прикрыв дверь.

Ада считала идею Марка провальной. Убедить Эмму принести ложную клятву — затея почти невыполнимая. Как ректоресса должна потом оправдываться перед дипломатической миссией Северного королевства?

Но её Дракона, казалось, сей факт совсем не смущал. Младший Ладон долго разговаривал с ректорессой за закрытыми дверьми, а Аде только и оставалось, что мерить шагами каминный зал.

Девушка терзалась в одиночестве, не желая, чтобы кто-то стал свидетелем её волнения. Сидеть на одном месте было невыносимо, но боязнь встретить на своём пути любопытных или просто скучающих сокурсниц пересиливала желание бежать как можно дальше и не оглядываться.

Весело потрескивающие дрова, рождающие сильное и ровное пламя, давали иллюзию защиты и стабильности. Стоило закрыть глаза, сев в кресло, пододвинутое поближе к огню, и Аде чудилось, что все треволнения позади, и они с Марком обрели собственный дом.

Но иллюзии долго не длятся, приходилось выныривать в реальность и снова погружаться в водоворот страхов.

Время тянулось, как жидкая карамель. Ада ощущала приближающуюся панику, как испуганный маленький зверёк чует опасную близость хищника. Часы в холле заунывно пробили десять раз.

Ада решила покинуть убежище и приблизиться к линии фронта, начинающейся с лестницы, ведущей в кабинет Эммы. С застывшей улыбкой девушка раскланивалась со знакомыми и на дежурные пожелания доброго вечера отвечала невпопад и односложно.

На беду девушку окликнула Келисия. Декан, как обычно, выглядела безупречно, умело балансируя в стиле одежды между бесстыдством и вульгарностью, при этом никогда не изменяя красному цвету. Аромат роз окутал Аду, стоило Келисии приблизиться на расстояние вытянутой руки.

Любезности и улыбка декана не сулили ничего хорошего.

— Я давно хотела с тобой поговорить, — начала она, увлекая Аду вверх по лестнице, на административный этаж.

Девушка увидела в этом знак судьбы и не пыталась сослаться на усталость. Может удастся узнать больше об обете Благочестия, который настоятельно советовала принять ей Эмма? Марк тоже утверждал, что это самый разумный способ получить разрешение на брак.

Но чутье настойчиво подсказывало: впереди расставлена ловушка.

— Ты витаешь в облаках, — заметила Келисия, поняв, что её не слушают. — Несомненное достоинство гарпии, но не в данном случае.

Розовый запах парализовывал волю и убивал в зачатке желание дерзить.

— Я не понимаю, что вы хотите от меня.

— Ничего такого, — пожала плечами огненно-рыжая декан и строго посмотрела на воспитанницу: — Это моя работа — интересоваться успехами подопечных, чтобы каждая в полной мере раскрыла свой потенциал. Тем более на моей памяти среди гарпий зеркальных дев не было.

Ада замечала смущённые взгляды, украдкой бросаемые на них проходящими мимо ученицами. Все знали, что Келисия не жаловала Грекову. Ада и сама была удивлена нежданным вниманием со стороны декана. Между тем, та всё продолжала болтать ни о чём, словно они были подругами или Ада вечно выступала в роли наперсницы декана.

Коридоры административного крыла встретили их молчанием, будто не одобряли слишком резвого щебетания Келисии, рассказывающей о временах своей учёбы в этих стенах.

— Я даже немного завидую тебе, — закончила декан разглагольствования, впустив Аду в свою обитель. Просторный кабинет поразил девушку скупостью обстановки: всё тут дышало аскетизмом, если не считать розовых букетиков, стоявших на столике и тумбе, и живописного вида на парк.

— Вы — мне? — поразилась Ада и тут же устыдилась собственной смелости.

Робкая Пришлая как-то незаметно для неё самой уступила место дерзкой гарпии, не признающей иных авторитетов, кроме тех, что выбрало её сердце. Шесть месяцев жизни в Дольнем мире преобразили её и внешне, и внутренне настолько сильно, что пролетевший на Земле двадцать один год теперь казался мутным сном.

— Именно, — вздохнула Келисия, присаживаясь на старенький, но ещё сохранивший былой лоск диван. — Я бы хотела найти истинную пару и прожить с ней свою жизнь. Это ведь правда, про метки?

Вместо слов Ада в который раз показала клеймо на бедре, чувствуя себя при этом диковинным зверьком в зоопарке.

— Удивительно, — довольно хмыкнула декан и хищно улыбнулась, на миг выйдя из роли заботливой воспитательницы. Актриса из неё была никудышная.

— Так что вы хотите?

— Присядь рядом, пожалуйста.

Ада подчинилась, чтобы побыстрее узнать, зачем она здесь и покинуть эти стены. Но Келисия медлила.

— Расскажите мне всё, что знаете об обете Благочестия? Есть ли побочные эффекты? — осмелела Ада, потеряв терпение от долгих изучающих взглядов декана.

— Хорошо. Но и ты мне помоги. Накануне принятия обета, ты подпишешь моё воззвание к Совету о смещении Эммы с должности ректора. Не читая сути послания.

Выделение голосом слова “ты” Аде не понравилось. Она уже сожалела, что согласилась на разговор и позволила затащить себя в кабинет, даже стены которого, казалось, сжимались и дышали угрозой.

— Эмма достаточно долго занимает пост ректора, — Келисия приняла молчание Ады за согласие. — Она не понимает, что времена Древних безвозвратно прошли. И тормозит развитие Кломхольма.

Декан откинулась на спинку дивана и, положив нога на ногу, продолжила: