– Да успокойся, Пит, – осадил его Ленард. – Годаб ведет к тому разговор, что такие самоучки не единичны. И если уж они самостоятельно смогли развить в себе Дар, то под нашим чутким руководством быстро систематизируют свои знания и начнут передавать их другим. Ну а совершенствоваться можно вообще всю жизнь. Об этом вы и без меня знаете. Спасибо, ваша светлость, вы дали нам очень хороший совет. Иногда нужно просто внимательно оглянуться вокруг, чтобы найти пусть и не решение, но хотя бы увидеть направление, в котором нужно двигаться, чтобы решить появившиеся проблемы.

– Рад, что смог вам помочь. А теперь, Аделиан, не поведаете нам причину, по которой мы все здесь оказались?

– Да, ваша светлость, но для этого прошу последовать за мной.

Дальнейший путь по территории Академии у них не занял много времени и закончился в подвале одного из полностью построенных корпусов. Точнее сказать, единственном до конца достроенном здании, если не считать центрального административного корпуса.

В холодном просторном помещении, ярко освещенном магическими светильниками, на высоких каменных столах с отполированной поверхностью лежали тела тех непонятных альвов, что Пит Непоседа привез от стен Борса, где их на голову укоротил их князь. Как только Аделиан скинул с них покрывала, тут же раздался голос Артура Оселка:

– Мы уже встречались с похожими личностями, ваша светлость. Если лесные хищники не растащили их на кусочки, то останки таких же альвов должны лежать в небольшом овражке рядом с одной из деревень, неподалеку от столицы. Очень трудно спутать их с обычными представителями этой расы. Достаточно посмотреть на их глаза.

Князь повернулся к своему новому подданному, но вопрос задать не успел.

– Значит, он поставил это на поток, – произнес Говорящий, и в голосе его отчётливо слышался гнев, перемешанный с брезгливостью и, как это ни странно, нотками страха.

– Уважаемый магистр? – обратился к нему Атей. – А теперь, может, вы объясните для всех остальных, что это такое? – кивнул он в сторону ближайшего тела. – То, что они не похожи на обычных альвов, мы и так поняли.

– Это драуги, ваша светлость.

– Ну вот, с этого и надо было начинать, – развел Призрак руками, и раздражение и сарказм, что сквозили в его голосе, ни от кого не укрылись. И это было связано с тем, что магистры очень часто забывали, что беседуют с разумными, что очень далеки от магии и всего, что с ней связано.

– Простите, ваша светлость, – склонил Аделиан голову. – Забываюсь иногда, что вам более привычна, как вы ее называете, честная сталь. Но тогда, чтобы все объяснить, вам придется выслушать небольшую лекцию, – и посмотрел на Атея.

– С удовольствием, – совершенно искренне ответил тот.

– Есть два вида магии, которые неразрывно связаны с собой. Это как две стороны одной монеты. И как вы, наверное, уже поняли, это магия Жизни и магия Смерти. Не познав хотя бы азы одной, невозможно достичь больших высот в совершенствовании другой. Это не означает, что маг, предрасположенный к одной из них, может свободно оперировать и другой. Сама по себе магия Смерти, как и ответвление от нее – некромантия, ничем не хуже и не лучше каких-то других направлений магического искусства. В Имперской Академии магии, к примеру, золоторями работали исключительно высшие зомби. Ну и провинившиеся ученики, – ухмыльнулся он, что-то вспомнив. – Да и мне самому не раз приходилось на Пепелище упокаивать стихийно восставшего мертвяка или развоплощать призрака, освобождая душу, запечатанную в этой бестелесной оболочке. Другой вопрос, что я никогда бы не смог создать, к примеру, того же зомби, скелетона или простейшего умертвия, не говоря уже о каких-то других формах немертвых магических созданий, что обладают зачатками разума. Такое было доступно только магам Смерти, некромантам да, наверное, химирелогам. Но последние все же занимались немного другим.

Я снова отвлекся, – виновато улыбнулся магистр. – К чему я веду? В свое время встречались индивидуумы, которые были способны оперировать одновременно силами Смерти и Жизни. В результате их экспериментов и появились такие создания, как драуги. Это еще не мертвец, но уже и не живой. И что самое ужасное, в этом теле нет души. Она насильно вырвана из него и, скорее всего, пошла в качестве пищи.

– Кому? – спросила любопытная Тахере, которая весь этот рассказ слушала с открытым ртом.

– Кому? – нахмурился Аделиан. – С большой вероятностью – мелиронам.

– Не понял, – удивился князь, – это же дерево Жизни?

– В том-то и дело, – кивнул Говорящий. – В то далекое время нашелся один уникум, который со временем стал князем Светлого Леса, что и создал драугов. И центральная, главенствующая роль в этом процессе отводилась нашим древам Жизни, которые все без исключения альвы почитают как дар Праматери. Да вы и сами знаете, на что способны мелироны, были ведь в Лесу Изгоев и видели, что они для нас значат. Но Дэльфир Осторожный в своих экспериментах дошел до того, что извратил не только сущность мелиронов, но и само понятие Жизни. Именно за это он был сначала предупрежден о недопустимости таких опытов, а потом, когда вновь вернулся к ним, – и вовсе изгнан из Академии. Но, видимо, он все же не забросил своих занятий. И результат их мы сейчас видим перед собой.

Аделиан на мгновение замолчал, уставившись в одну точку и превратившись в деревянного истукана с нахмуренными бровями. Словно снова вспоминал те давно минувшие дни, когда один из них (пусть и светлый, но все же альв), преступив через все табу, покусился на одну из святынь этой расы.

– Магистр? – отвлекая его от дум, произнес князь, напоминая, что вокруг собрались те, кто ждет продолжение его рассказа.

– Ах да, – встрепенулся тот. – Я постараюсь, как говорится, на пальцах объяснить, чем страшны те опыты, что проводил и проводит Дэльфир. Древа Жизни, как и вытекает из их названия, на самом деле являются источниками этой силы. Всем альвам известно, что выращенный мелироном лечебный кокон способен не только поставить на ноги безнадежно больного, а и вырастить утраченные таким больным конечности. Пусть на это и уйдет времени чуть больше. Регенерация организмов внутри таких коконов просто потрясающая. Забирая разлитую в мире магическую энергию, древо трансформирует ее в силу Жизни и передает своим пациентам, излечивая даже от самых страшных ран и болезней, если это касалось других рас, помимо альвов. Мы в своих лесах практически не болеем. А часть из этой энергии забирает себе в качестве пищи и ресурсов для роста, и преобразований, например выращивания жилища для своих постояльцев. Князь же Светлого Леса с помощью магии Жизни, вперемешку со Смертью, полностью извратил древа. Прошедшие через его магическое преобразование мелироны теперь в качестве пищи использовали души помещенных в их коконы разумных. Если в него будет помещен взрослый человек, урукхай или альв, не важно, то древо просто выпьет душу, а тело использует в качестве удобрения. Но если…

– Дети, – догадался Призрак, к чему ведет Аделиан.

– Да, ваша светлость, – кивнул тот. – Если поместить в кокон ребенка и задать определенные ограничительные параметры для мелирона, то он выпьет только душу, а вот тело начнет выращивать до заданных ему стандартов. Ведь оно так и осталось древом Жизни, пусть и извращенным. В результате из кокона выходят выращенные искусственно альвы, не важно, ребенок какой расы был изначально в него помещен. Драуги – марионетки, бездушные убийцы, подвластные только своему создателю. В данном случае Дэльфиру Осторожному. И растут эти исчадия очень быстро, особенно если часть из жертв пускать только лишь в пищу древам.