— Конечно. Какое?

— Сегодня ночью я вылетаю на побережье. Распорядись, чтобы над всеми ангарами нашей компании на этом маршруте были подняты сигналы погоды.

— А что у тебя с радио?

— Радио не будет. Я лечу на КА-4 без посадок, так что лишнего веса мне не нужно.

Он изумленно присвистнул:

— Тебе в жизни не долететь, старина!

— Долечу, — сказал я. — Ночью мигай прожекторами, днем пиши на крышах ангаров.

— Будет сделано! Желаю удачи!

Я положил трубку. Вот за это я и любил База. На него можно положиться. Он не тратил времени на глупые вопросы — «почему?», «где?», «когда?». Он делал, что ему говорили. Наша компания стала его жизнью, и именно поэтому она быстро превращалась в одну из крупнейших в стране.

Я достал бутылку бурбона из стола Морриси и сделал большой глоток, а потом улегся на кушетку, которая оказалась слишком коротка. Плевать. Пока механики возятся, можно отдохнуть. Почувствовав, что надо мной стоит Морриси, я открыл глаза.

— Готово?

Он кивнул.

Я сел и посмотрел в сторону ангара. Он был пуст.

— Где самолет?

— Выкатили. Я приказал прогреть двигатели.

— Хорошо, — сказал я и взглянул на часы. Начало четвертого.

— Вы устали, — сказал Морриси, пока я умывался. — Неужели вам обязательно надо лететь?

— Обязательно.

— Я положил в кабину шесть сэндвичей с мясом и пару термосов с черным кофе.

— Спасибо, — сказал я, выходя из ангара.

Он удержал меня за рукав и протянул плоский пузырек.

— Я позвонил своему врачу и привез для вас вот это.

— Что это?

— Новое лекарство. Бензедрин. Выпейте таблетку, если начнет клонить в сон. Оно вас взбодрит. Но осторожнее. От слишком большой дозы можно сбрендить.

Мы направились к самолету.

— Не переходите на дополнительные топливные баки, пока в главном не останется четверть объема. До этого подачи топлива не будет, и трубки могут забиться.

— А как я узнаю, что дополнительные баки работают?

— Только когда топливо закончится. А если трубки забьются, то из-за давления воздуха указатель баков будет стоять на четверти, даже когда бак опустеет.

Когда я взобрался на крыло, кто-то дернул меня за штанину. Я обернулся. На меня потрясенно смотрел Форрестер.

— Куда вы забираете самолет?

— В Калифорнию.

— А как же завтрашние испытания? — крикнул он.

— Их придется отменить.

— Но генерал! — завопил он. — Как я ему объясню все это? Он же взорвется!

Я залез в кабину и посмотрел на него сверху вниз.

— Теперь это не моя головная боль, а ваша.

— А если с самолетом что-то случится?

Я усмехнулся. Моя интуиция меня не подвела. Из него выйдет прекрасный исполнительный директор: до меня ему дела нет — его интересует только самолет.

— Построите новый, — крикнул я. — Вы президент компании.

Я помахал рукой и отпустил тормоза.

* * *

От долгого сидения ломило все тело, а веки весили целую тонну. Я потянулся за термосом с кофе — он был пуст. Я взглянул на часы. С момента взлета прошло уже двенадцать часов. Я засунул руку в карман и выудил оттуда пузырек, который дал мне Морриси. Положив таблетку в рот, я проглотил ее.

Несколько минут я не чувствовал никаких изменений, но потом мое состояние улучшилось. Я посмотрел на линию горизонта впереди. Судя по всему, Скалистые Горы уже близко. И действительно, они показались через двадцать пять минут. Взглянув на указатель топлива, я убедился, что осталось ровно четверть бака, и открыл запасные. Край грозового фронта стоил мне часового запаса топлива.

Повернув ручку дросселя, я прислушался к работе двигателей. Они гудели ровно и мощно. Я взял ручку на себя и начал подъем. Усталость прошла не до конца, и я выпил еще одну таблетку. На четырех тысячах метров стало прохладно. Я надел ботинки и потянулся за кислородной маской. Мне тут же показалось, будто самолет, подбросило вверх сразу на тысячу метров. Я взглянул на альтиметр. На нем было всего четыре тысячи двести.

Я сделал еще глоток кислорода. В меня ворвался поток силы. К черту горючее! Я перенесу свою крошку через горы голыми руками! Как говорят индийские факиры, показывая фокусы с левитацией, дух сильнее материи.

Рина! Я чуть было не выкрикнул ее имя вслух. И тут я посмотрел на альтиметр: три тысячи триста! На меня надвигались горы. Я снова взялся за ручку и потянул ее на себя. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем гора начала снова уходить вниз.

Я вытер пот со лба. Странное ощущение всемогущества прошло, оставив только головную боль. А ведь Морриси предупреждал меня насчет этих таблеток. И кислород тоже немного помог.

Я тщательно отрегулировал подачу топлива. До цели еще около четырехсот миль.

Я сел в Бербэнке в два часа, проведя в воздухе почти пятнадцать часов. Подрулил к ангару, заглушил двигатель и начал вылезать из кабины. В ушах еще стоял шум двигателей.

На земле меня тут же обступила толпа репортеров. Я протолкался сквозь них со словами: «Извините, ребята, я совсем оглох от шума моторов, так что я вас не слышу».

У ангара меня ждал широко улыбающийся Баз. Он энергично затряс мою руку. Я уловил только конец фразы:

— …новый рекорд перелета с Восточного побережья на западное.

Сейчас это не имело значения.

— Машина меня ждет?

— У ворот.

Вперед протолкался один из репортеров.

— Мистер Корд, это правда, что вы прилетели специально, чтобы увидеться с Риной Марлоу, пока она не умерла?

Я смерил его таким взглядом, после которого ему нужно было бы час отмываться.

— Это правда, что вы купили «Норман Пикчерс» только для того, чтобы заполучить ее контракт?

Я молча залез в ожидавший меня лимузин, который тут же плавно тронулся с места.

— Мне очень жаль Рину, Джонас, — проговорил Баз. — Я и не знал, что она была женой твоего отца.

Я посмотрел на него.

— Откуда ты узнал?

— Из газет. Студия Нормана сообщила об этом и о том, что ты летишь, чтобы с ней повидаться.

Я промолчал. Вот он, кинобизнес.

— Я приготовил кофе и сэндвич.

Я взялся за кофе. Смогу ли я дотерпеть до клиники? Отчаянно хочется в туалет.

* * *

Клиника Колтона больше походила на отель, а не на больницу. Она располагалась на высоком берегу с видом на океан. Чтобы попасть туда, необходимо было проехать вверх по извилистой, а охранник у кованых ворот пропускал внутрь только тех, у кого было разрешение.