— Как брелок. Отец у меня мастер на все руки. Переоборудовал гараж в свою мастерскую. Очень любил работать с деревом. Под конец жизни вообще закрылся ото всех. Пенсия ему больше мешала. Возник его старый друг по клубу... Имя мой папа не разглашал...

— Понятно, — вставил Аристарх, завороженно следя за разговором.

— А где ваша мама работала?

— В архиве. Не хочу об этом говорить...

Аристарх с Глебом понимающе переглянулись. Они вспомнили одно и тоже.

— Архив? — переспросил Глеб. — А почему на гильзе написано «П.И.»?

— На гильзе? На патроне. Папа сам нацарапал. «Помпушечка Изольда». Он ее так все время называл. Символичный подарок. — затараторила Евгения. — Как ключ от моего сердца. Подождите... — Она застыла. Ее руки задрожали. — Так пистолет выстрелил?

— Мы отвлеклись, Евгения, — поправил ее Глеб. — Патрон был на связке ключей?

— Да.

— Ясно. Спасибо. Можно я захвачу эти фотографии для дела?

— Конечно.

— Про патрон мы много, что отпустим.

— Спасибо вам.

Арсений приехал только двадцать минут спустя. Запыхавшийся. Из управления с важной уликой. Все ждали его в гостиной.

— Эта гильза? — спросил Глеб у Евгении, когда Арсений показал эту гильзу.

— Да. Оружие все-таки выстрелило...

— Это не ваша вина, — проницательно заметил Глеб. — Ваш отец мог добыть патрон и другими путями. С вами это было попроще. Но он не подумал, к какой ответственности вас подбивает. У вас есть дети?

— Двое.

— Так живите теперь ради них. Вспомните, что может сделать авторитетный отец. Давить на жалость, например. Пистолет не вы ему отдали. Он был взрослым человеком, который понимал, на что идет.

— Вы правы. Значит, моя мама пострадала из-за этого патрона...

— На сегодня хватит, — хмуро пресек разговор Аристарх. — Показания получили. Мне тут еще работать до утра. Результаты пришлю в скором времени.

— Договорились, — понимающе кивнул Глеб, кивком указывая Арсению на дверь.

Они попрощались с Евгенией и вышли во двор. Морозный воздух был как нельзя кстати, чем запрелая и пыльная квартира.

— Не могу взять в толк, — сказал Арсений, когда Глеб подробно поведал ему суть разговора. — Убийство этой Изольды произошло после Лиды...

— Пораскинь мозгами. Он мог украсть у нее этот патрон раньше, а потом просто убрать свидетеля. Новости по Мологе быстро крутятся. И документы...

— Ты про пожар?

— Бьюсь об заклад, что Родион за это время успел переехать. Муниципальное жилье. Он заслуженный археолог. Ему выдали новую квартиру после пенсии. Вот поэтому убийцы сожгли документы о переселенцах. Все просто... Одним выстрелом убили двух зайцев. Нарочно не придумаешь.

— Да ну... Или просто свалить все на пожар. Не ожидали убийцы такой реакции жертвы на яд.

— Может быть. Изольда знала этого парня в лицо. Он мог незаметно подсыпать ей отраву в кофе. Например, отправил ее за несуществующей бумажкой. Все элементарно.

Разговор с Евгений сильно помог продвинуться в этом запутанном деле. Глеб быстро соображал, несмотря на недосып.

— Теперь у тебя новое задание, Арсений, — сказал он.

— Какое теперь? — нехотя спросил Арсений. — Поругаться хочешь?

Глеб достал фотографию с тем юношей.

— Свяжись с подругой Ульяны. Виолеттой зовут. Пробей ее домашний адрес у Ульяны. Пусть посмотрит на фотографию и попытается опознать того странного курьера. Если это он, то я выезжаю в Москву. Не буду медлить...

— Что за Виолетта? Опять от напарника секреты? — слабо улыбнулся Арсений, закуривая.

— Месяц назад у нее украли шаблон о транспортировке машины Лиды из штрафстоянки. Они готовились. Там долгая история. Потом расскажу...

— А потом?

— Если это он, то будем действовать по ситуации. Я поеду собираться в Москву. К тому же появилось желание навестить одного человека.

Это он про сестру. Он изредка читал ее письма. И знал место ее работы. Она зарабатывала себе на жизнь флористикой. Захотелось хоть мельком увидеть ее.

Глава 23. "Пуля"

Глебу пришлось ехать в Москву. Виолетта опознала на фото того странного курьера.

Глеб распорядился Арсению «отправить его в командировку в Ярославль». Это было сделано для того, чтобы преступники ничего не заподозрили, если следят за «Млечным».

— Вы из самой Мологи? Сколько часов добирались? — спросил хмурый пожилой мужчина с морщинистым лицом, когда Глеб явился в стрелковый московский клуб.

Они с Глебом прогуливались у пустого стрельбища.

— Несколько, — лениво произнес Глеб.

Гордей Антонович являлся главным директором стрелкового клуба. Он, как барин в шубе, оглядывал свои владения. Глебу пришлось проезжать Москву, чтобы найти «Москва-75» на окраине юго-запада.

— Я специально увел вас из своего кабинета, дабы мы с вами нормально поговорили, — сообщил Гордей Антонович. — Не нужна нам слава этого недостойного человека.

— Вы узнали его на фотографии? — спросил Глеб, ежась от холода.

— Это Демьян Пастухов. Мерзкая личность. Абсолютно неуравновешенный. Он у нас больше не занимается. Давно отстранен. За буйный нрав.

— А знаком ли он был с Родионом Глашатаевым?

— Конечно, — ответил Гордей Антонович. — Постоянно общались. Только когда Демьян приезжал один...

— Один? А с кем он часто посещал стрельбище?

— С некой замечательной и тактичной девушкой. Сейчас вспомню ее имя, — задумался Гордей Антонович. — Диной, вроде...

Глеб встал как вкопанный. Дина?! Дина?! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Они ругались? — спросил Глеб, стараясь сохранить самообладание и не показывать замешательство.

— Частенько. Но она его любила.

Глеб уставился на прострелянную мишень, которая колыхалась на ветру.

— А что она тут делала?

— Как и все члены стрелкового клуба... Стреляла... И делала успехи...

Глеб хотел побежать сломя голову до телефона и предупредить Арсения, но он сдержался, чтобы закончить беседу на непринужденной ноте.

— А еще что-то известно?

— Да, — неожиданно на повышенном тоне сказал Гордей Антонович. — Он у некоторых интересовался о свойствах яда. У нас здесь разношерстная публика...

— Понимаю, — кивнул Глеб. — Мне пора. Рад был с вами пообщаться.

— О нашем разговоре я такого сказать не могу, — процедил Гордей Антонович, пожимая руку Глебу.

Затем Глеб отправился к цветочной лавке, что находилась на улице Арбат.

Уже стемнело. Глеб сидел в своей машине и сквозь окно смотрел на свою сестру, которая делала цветочную композицию. Она столько раз писала ему,