в районе Арбузово[242]. «Артиллерийско-минометный огонь противника накрывает 86-ю и 46-ю стрелковые дивизии на всю глубину, – вспоминал Б. В. Бычевский. – На командном пункте Невской оперативной группы меня ждут совсем неутешительные сведения. В двух дивизиях с первым рейсом на левый берег ушел, по существу, один батальон вместо пяти по плану. Но хуже всего, лодки и понтоны, участвовавшие в первом рейсе, обратно не вернулись. Приехал Говоров. Угрюмо слушает доклад подавленного неудачей командующего Невской группой войск комбрига И. Ф. Никитина: “С переправившимися подразделениями связей нет. Новые батальоны отправлять не на чем”[243]. Предпринятые 10 и 11 сентября попытки форсировать р. Неву также успеха не имели. Высадившаяся группа советских бойцов в районе с. Анненское была контратакована противником при поддержке танков и вынуждена была отойти к берегу р. Нева и только 35 бойцам удалось вернуться вплавь на правый берег р. Нева»[244].

В направленном 12 сентября 1942 г. донесении начальнику Генерального Штаба Красной Армии командующий войсками Ленинградского фронта самокритично указал на те причины и факторы, которые не позволили достигнуть поставленной цели в этой операции. Л. А. Говоров признавал «недостаточное умение, организованность и упорство, проявленные командирами и политработниками на всех участках переправ с тем, чтобы обеспечить переправу целых подразделений (а не отдельных неуправляемых групп), организовать их бой на восточном берегу и обеспечить непрерывное питание и связь… Командование Невской группы в ходе подготовки не оценило всей сложности операции, а в ходе боя проявило растерянность, что принудило к его снятию»[245]. Командующий войсками Ленинградского фронта не мог также не обратить внимание начальника Генерального Штаба на «неоправдавшийся расчет на одновременное наступление Волховского фронта, чрезмерно ориентируясь на которое мы проявляли торопливость в возобновлении атак в условиях недостаточной организации»[246].

В тот же день, 12 сентября 1942 г., из Ставки ВГК за подписью И. Сталина и А. Василевского поступила директива командующему войсками Ленинградского фронта: «Так как Ленинградский фронт оказался неспособным толково организовать форсирование реки Невы и своими неумелыми действиями глупо загубил большое количество командиров и бойцов, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает операцию по форсированию реки Невы временно прекратить. Подробный план форсирования реки Невы представить на утверждение Ставки»[247].

Рассмотрев 17 сентября 1942 г. представленный командованием Ленинградского фронта новый план форсирования Невы, Ставка ВГК увидела его «основной порок» в том, что предусмотренная в нем полоса прорыва в 4 км явно недостаточна, так как противник будет простреливать такую полосу минометным огнем справа и слева. Ставка предписывала «взять полосу прорыва не менее 8-10 км, на протяжении которой подавить артиллерийско-минометный огонь противника…»[248].

Извлекая уроки из резко негативной оценки операции по форсированию Невы, содержавшейся в директиве Ставки ВГК от 12 сентября 1942 г., командование Ленинградского фронта стремилось выяснить и проанализировать причину неудачных действий вверенных ему соединений и добиться их устранения. Особенно показательным стал приказ командующего войсками Ленинградского фронта Л. А. Говорова от 22 сентября 1942 г., адресованный Военному Совету 55-й армии, которой была поручена ответственная операция наступления в направлении Усть-Тосно, с. Ивановское. Как указывалось в этом приказе, основными причинами провала этой операции явились «полная беспечность и безграмотность Военного Совета и штаба армии в организации и ведении тактической разведки противника, в результате чего ни перед боем, ни в ходе боя, ни командарм, ни командиры дивизий не знали противника», а «выяснение обстановки, положения и действий своих войск, войск противника проходило с таким запозданием, что отдельные частные успехи войск не были своевременно использованы и развиты»[249]. В приказе обращалось особое внимание Военного Совета 55-й армии на понесенные в этой операции большие потери в личном составе убитыми и ранеными. Пренебрежение к неоправданным потерям бойцов и командиров, предупреждал командующий войсками Ленинградского фронта, «приводит к резкому ослаблению боеспособности армии, что не может или не хочет понять Военный Совет 55 – й армии»[250].

Тем временем на Волховском фронте, как докладывал его командующий К. А. Мерецков Верховному Главнокомандующему 21 сентября 1942 г., произошло «существенное изменение в соотношении сил»: противник, имевший к началу операции на этом фронте до трех дивизий, в ходе операции перебросил с других фронтов и направлений несколько дивизий, доведя их общее число до десяти[251]. Сообщая о том, что противник по мере переброски резервов перешел к активным действиям, К. А. Мерецков тем не менее ставил ближайшей задачей фронта – «разбить синявинскую группировку противника, если ему будут дополнительно выделены две стрелковые дивизии и одна стрелковая бригада, 100 тяжелых и средних танков, три истребительных авиаполка и боекомплект боеприпасов»[252]. Однако командующий фронтом не сообщил при этом, что его 2-я ударная армия была блокирована группировкой Манштейна, и ее теперь нужно было вызволять из «котла».

Учитывая грозившую полным окружением 2-й ударной армии ситуацию, Ставка ВГК приказала командованию Ленинградского фронта начать 26 сентября 1942 г. новую операцию на фронте Невской оперативной группы, которую теперь возглавил начальник штаба Ленинградского фронта генерал-лейтенант Д. Н. Гусев. Избежав многих ошибок, допущенных в первой операции по форсированию р. Невы и сумев скрытно доставить и сосредоточить плавучие средства и боевую технику, ударная группировка при поддержке авиации, сухопутной и морской артиллерии совместно с десантом морской пехоты, преодолевая упорное сопротивление немецкой обороны, сумела захватить на левом берегу р. Невы плацдармы в районе Арбузова и Московская Дубровка. Форсировавший р. Неву в районе Московской Дубровки 252-й стрелковый полк 70-й стрелковой дивизии к исходу 26 сентября 1942 г. в результате массированных ударов вражеской авиации утратил управление и продолжал вести отдельными разрозненными группами бой за удержание вновь обретенного Невского «пятачка»[253]. Ожесточенные бои в районе Московской Дубровки продолжались еще две недели. Окопы и блиндажи по несколько раз переходили из рук в руки, обе стороны несли большие потери. Несмотря на усиление наших сил на левом берегу р. Невы, в районе Московской Дубровки преодолеть сопротивление хорошо организованной и усиленной двумя полками обороны противника так и не удалось. 6 октября 1942 г. Ставка ВГК приняла решение прекратить операцию и эвакуировать на правый берег р. Невы участвовавшие в ней подразделения, оставив для удержания плацдарма (Невского «пятачка») усиленную роту 70-й стрелковой дивизии.

Свое решение Ставка ВГК мотивировала тем, что «при создавшейся группировке войск противника не исключена возможность его попытки форсировать реку Неву на участке Невской оперативной группы с целью нанести удар с юго-востока на Ленинград и перерезать наши коммуникации на этом участке»[254]. Признавая, таким образом, очередную неудачу разорвать кольцо блокады Ленинграда, Ставка принимала во внимание тяжелое положение на Волховском фронте и в первую