Одри довольно быстро набросала худощавого молодого человека, каким, наверное, и стал бывший одноклассник. Чтобы не прорисовывать лицо, «нацепила» на голову глубокий капюшон. В порыве вдохновения добавила плащ, окутывающий фигуру. А потом долго не могла оторвать взгляд от рисунка, испытывая восхищение и вдохновение. Жаль, если такой персонаж пропадёт втуне.

Мысль пульсировала в голове несколько дней, не находя выхода. Возвращаясь домой с репетиций шекспировской «Двенадцатой ночи», Одри садилась за компьютер и опять, словно недосягаемого возлюбленного, разглядывала получившуюся модель, добавляла детали, продумывала образ.

− Я подрабатываю гейм-тестером, − как-то обронила Мэдисон на занятиях по ITS. И это стало спусковым крючком.

Миру явно не хватало справедливости, и Одри добавила в него героев, способных её привнести. Они легко нанизались на реальность, как бусины на нитку: обвинитель в маске чумного доктора, адвокат − Пьеро-гробовщик с вычурной тростью, судья-богиня. Но самую важную роль Одри приберегла для себя. Не самую яркую, не самую главную, а именно самую важную. Оставаясь неприметным и неузнанным, этот персонаж не просто произносил слова, он действовал. Скромный исполнитель, посланник богини Дикé.

Наверное, впервые за всё время Одри жила не по указке других, не следуя чужим советам или повторяя за кем-то – она делала всё сама. Или всё-таки не совсем сама? Конечно, ей помогал Дик Маршалл. Но это ведь Одри придумала и создала его, а потом примерила на себя этот образ. И он подошёл. Идеально. Они сливались в одно целое и правили этот испорченный мир, стараясь сделать его светлее и чище.

Про бывшую подругу Одри тоже не забыла – назначила ту судьёй. Ведь когда-то они по-честному делились всем. Пусть и сейчас так будет. Всё по-честному, на двоих: власть, ответственность, вина, наказание.

Рождение «Правосудия навсегда» можно было считать состоявшимся. Одри до сих пор помнила то чувство восторга, охватившее её. Куда-то уж там пресловутым бабочкам в животе? Психологический оргазм! До мурашек, до горячей лавы в венах, до экстаза.

И где всё это теперь? Почему не покидает ощущение, будто она оказалась по уши в грязи, угодила в трясину и с каждой минутой проваливается в неё всё глубже? Без возможности спастись.

В доме становилось всё холоднее. Всё-таки придётся идти за дровами, чтобы разжечь камин, отогреться и перекусить. А потом можно и свалить отсюда. Но куда? Об этом думать не хотелось. Она уже собиралась отвернуться от окна, двинуться к выходу, но что-то, замаячившее в перспективе среди деревьев, привлекло её взгляд.

Хорошо, что подъездная дорога подходила не к крыльцу, а к заднему фасаду, и Одри увидела кроссовер ещё издалека. Поначалу понять не могла, кого принесло, но потом вспомнила, где и когда видела эту машину, и окончательно растерялась. Даже испугалась. Выскочила на улицу, отбежала подальше – ровно настолько, чтобы домик не исчез из вида, – и спряталась за кустами. Сейчас они без листьев, и остаться незамеченной непросто. Но уже смеркалось, а темная одежда служила отличным камуфляжем.

Кроссовер подъехал к дому, остановился и оказался наполовину скрытым за стеной. Одри видела, что первым вылез водитель – тот самый мужчина, который был с Таней Мэдисон в магазине, а затем у Сандерсов в момент, когда всё случилось. Следом появилась Эмберли. Неожиданно. А, может, и к лучшему. И… Дерек? Живой и здоровый.

Чувства обрушились на неё сметающей лавиной так, что не получалось определить, какое из них было сильнее: радость, облегчение, ненависть или разочарование? Тщательно продуманная концепция игры в который раз разлеталась карточной колодой в руках неумехи. Одри уткнула лицо в согнутые колени и зажмурилась.

Почему они здесь? Чего они хотят?

И опять эта Эмберли! Всегда и везде! Вечно встающая на пути, перетягивающая на себя внимание, отбирающая главные роли! Как когда-то давно Дик Маршалл, так и сейчас Дерек − на её стороне. А что достанется Одри?

Она опять подняла голову и увидела, как незваные гости вошли в дом. Конечно, они сразу поймут, что Одри была здесь и что в данный момент она где-то поблизости – её скутер остался возле стены, а вещи в доме.

Так и есть. Все трое вышли, о чём-то переговариваясь и осматриваясь по сторонам. Мужчина достал телефон, стал звонить… Ее родителям? Хотя, нет. Их номеров он не знал… Наверняка в полицию! А Дерек даже не возразил. И Эмберли тоже.

Одри усмехнулась, продолжая наблюдать. Они так и будут торчать на месте, пока не приедут копы? Нет. Кажется, о чём-то договорились и решили разойтись… Собрались её искать, мужчина и Сандерс? Только вот направились не туда, где Одри пряталась.

А Эмберли осталась на крыльце.

Дождавшись, когда двое исчезнут из вида, Одри выступила из-за кустов и махнула рукой, привлекая к себе внимание. Но Эмберли ее не заметила – переступала с ноги на ногу и ёжилась от холода.

Одри двинулась к ней. Хрустнувшая под ногой ветка сработала детонатором: от неожиданного звука Эмберли вздрогнула и вскинула голову. Одри буквально физически почувствовала, как та вот-вот, и окликнет своих спутников. Тогда она застыла, отчаянно замотала головой, приложила палец к губам, а потом произнесла беззвучно, но с чёткой артикуляцией: «Пожалуйста! Не надо!»

Эмберли всё поняла, только широко распахнула глаза, выказывая удивление и растерянность. Одри поманила её к себе, особо не рассчитывая, что бывшая подруга послушается и пойдёт. Но Эмберли пошла – такая же овца на заклание, как и все остальные, марионетка в руках опытного кукловода, 3Д-модель. И сейчас свершится самое последнее правосудие.

Этот сюжет будет верхом, апогеем всего, возможно, и не входившим в начальный замысел. Но жизнь всегда любит вносить свои коррективы. Жаль, что зрителей мало.

Эмберли зашептала, приблизившись:

– Мы искали тебя! Здорово, что с тобой всё в порядке. Только… ‒ она замялась, посмотрела, словно на тяжелобольного, состояние которого боятся ухудшить неудачной фразой. ‒ Почему ты здесь? Зачем ты вообще сбежала?

‒ Я всё объясню, ‒ проговорила Одри, проникновенно уставившись ей в глаза. ‒ Только давай отойдём подальше.

‒ Почему?

Одри оглянулась на дом, постаралась сделать вид, что напугана:

‒ Пожалуйста. Отойдём.

И опять Мэдисон купилась. Кивнула:

‒ Хорошо, – И смиренно двинулась следом.

Если бы идти пришлось слишком далеко, она бы, наверное, насторожилась, обратила внимание, как под подошвами голодно чавкает грязь. И тогда бы пришлось тащить её, а Одри не намного крупнее. И даже уверенность в общей вине, а значит, и в общем наказании, не придавала лишней силы.

Но тут всё близко ‒ ещё несколько шагов. Одри даже не торопилась заговаривать, и тогда Эмберли спросила ее сама:

‒ Эта игра… Твоих рук дело?