— Шпаги, — процедил Бенедикт.

— Откуда мне знать, что в случае победы ваши друзья не попытаются убить меня?

Глаза Рено на миг превратились в щелки.

— Но я же уверен, что, если одержу победу, ваши люди уйдут. Все мы джентльмены, а у джентльменов есть определенные моральные принципы. В честной дуэли победителя уважают. Предполагаю, что эти люди будут вашими секундантами?

Бенедикт кивнул в сторону Армана, на котором в этот момент сидел Ричард.

— Ну, разумеется. И конечно, вашим секундантом будет брат?

— Ошибаетесь. Ричард, окажешь мне честь?

Ричард на секунду широко раскрыл глаза и быстро закивал:

— Превосходно. Джентльмены, прошу вас положить оружие и позволить нам занять места. Думаю, лучше всего подойдет подъездная дорожка.

Бенедикт первым опустил пистолет, и Ричард встал.

Рено оттолкнул Генри. Тот пошатнулся, едва удержавшись на ногах. Рено тоже опустил пистолет и отступил.

— Где Лоран?

Хотя дуло пистолета смотрело в землю, Бенедикт не сомневался, что при малейшей опасности Рено выстрелит.

— Не волнуйтесь, он жив. За ним присматривает Найджел.

Рено кивнул и наконец снял палец с курка.

Все, настороженно оглядываясь, заняли свои места. Секунданты встали позади противников. Генри, подойдя к двери, крикнул:

— Начинайте.

Бенедикт и Рено взмахнули шпагами. Генри поднял пистолет Бенедикта и выстрелил в небо.

Дуэль началась.

«Вы когда-нибудь перестанете населять мои сны? Искренне надеюсь, что нет».

Из письма Хастингса Эви, пересказанного в предрассветной тишине. Год спустя после того, последнего письма к ней

Оглядев плохо утоптанную тропу, ведущую к неухоженной подъездной дорожке в нескольких милях от Эмершема, Эви облегченно вздохнула.

Она пустила Эпону шагом и свернула на дорожку. Сковывавшую движения повязку Эви давно сбросила и теперь, воспользовавшись тем, что едет не спеша, принялась растирать плечо. Все болело, причем даже в тех местах, которые вроде бы раньше не думали болеть. Но сильнее всего ныло сердце. Оставалось надеяться, что она не слишком опоздала.

Во время поездки Эви вспоминала только хорошее: его дыхание на своей коже, бархатистый голос в ушах, вкус губ, жар прикосновений. К ней вернулась любовь, которую она питала к нему столько лет назад. Неудивительно, что она была так раздавлена, так потрясена последним письмом. Бенедикт был ее первой и единственной любовью, и теперь она будет за него бороться.

Эви устало провела рукой по глазам и всмотрелась в дорожку. Кто знает, что ее ждет? Правда, у нее пистолет, но все же лучшая тактика — осторожность и скрытность.

Эви направила Эпону в лес и поехала вдоль дорожки.

Но что это?!

Она резко натянула поводья, остановив Эпону. Со стороны дома доносились неразборчивые, странные звуки. Краем глаза она уловила какое-то движение. Эви ударила каблуками в бока лошади, и они помчались к краю поляны. Происходило что-то непонятное, и следовало сначала узнать, что именно.

Наконец она увидела поляну, дом и снова натянула поводья, прежде чем вырваться из укрытия.

Теперь Эви поняла, что это звенит сталь, поспешно отвела ветви, мешавшие обзору, и охнула, увидев дуэлянтов. Бенедикт! Она подвела Эпону еще ближе, пока не оказалась почти на опушке. Мужчины продолжали драться. Каждое движение было грациозным и смертоносным. Лезвия шпаг мелькали со слепящей скоростью, когда противники нападали, парировали и делали выпады.

Противники, словно соединенные невидимой цепью, одновременно прыгали вперед и назад: колени согнуты, ноги широко расставлены для оптимального равновесия. Сорочки обоих потемнели от пота.

Она с трудом отвела глаза и оглядела тех, кто наблюдал за дуэлью. Узнала Ричарда, а мужчина, стоявший позади него, отличался поразительным сходством с Бенедиктом. Должно быть, граф. Двое остальных стояли в настороженных позах.

Не в силах не смотреть на Бенедикта, она снова обратила взор на противников. В этот момент она не чувствовала физической боли. Вообще ничего не чувствовала. Всеми фибрами своего существа она сосредоточилась на обоих мужчинах.

Движения Бенедикта были грациозными, как в вальсе, каждое плавно перетекало в следующее. Его противник был ниже ростом, более плотным и выполнял все приемы, как кузнец, размахивавший молотом. Контраст был поразительным, и сердце Эви стучало в почти невыносимом ритме.

Что, если противник утомит Бенедикта? Что, если Бенедикт поскользнется, или упадет, или промахнется?

Из груди рвался крик. Ей хотелось заставить их прекратить драку.

Но Эви не двигалась и не издала ни звука. Она не посмеет отвлечь Бенедикта, ведь это может плохо кончиться. Вдруг его ранят? Или… еще того хуже…

Эви зажала рукой рот и стала ждать.

Рено владел шпагой лучше, чем ожидал Бенедикт, и легко парировал каждый выпад. Несколько раз Бенедикт был вынужден обороняться. Все это время он пытался понять тактику противника и обрадовался, заметив определенную ритмику его движений.

Наконец Бенедикт стал теснить Рено. Теперь тот больше отступал, чем нападал. Дьявольская улыбка исчезла. Уверенность француза поколебалась. Он слабел на глазах. Выпады становились все более неуклюжими, и Бенедикт легко их парировал.

Неожиданно Бенедикт увидел свой шанс и яростно атаковал. Как он и предвидел, Рено ответил. прямым уколом и на миг открылся для ответного удара. Бенедикт понял, что победа осталась за ним, когда лезвие воткнулось в бок Рено, вызвав мучительный стон.

Бенедикт поспешно вытащил шпагу из раны и, тяжело дыша, отступил. Рено схватился за то место, откуда уже лилась кровь.

Бенедикт слегка наклонил голову.

— Первая кровь, сэр. Победа за мной. Прошу вас немедленно удалиться.

— Первая кровь? — рявкнул Рено. — И какая разница? Это смертельный поединок.

Бенедикт взглянул на раненого, оценивая его состояние.

— Я не желаю убивать вас, Рено, как не желал убивать вашего брата. И удовольствуюсь тем, что поединок выигран. Думаю, вам следует поблагодарить меня за то, что пощадил вас. А теперь прошу снова: покиньте это место.

Рено выпрямился и молча смотрел на него несколько секунд, прежде чем наклонить голову.

— Благодарю, месье Хастингс.

Слава Богу!

Бенедикт кивнул и отвернулся, чтобы уйти, но не сделал и двух шагов, когда услышал хриплый рев Рено. Круто обернувшись, он успел увидеть, как тот несется к нему со шпагой наготове. Бенедикт выхватил оружие, хотя понимал, что остановить Рено не удастся.