class="p1">Воронцову предстояла долгая дорога в Россию, возвращаться в которую он опасался ибо не выполнил ничего из того, что ему предписывалось. Единственный, кто вселял надежду на благополучное разрешение возможного недовольства императора был Арсений Владимирович Гурин, утверждая, что по Китаю собрано в достаточной мере информации, и в его докладе будет описано, насколько был профессионален и целеустремлен Воронцов.

*………*………*

Копенгаген

10 августа 1752 года

— Господа, вам не кажется, что это слегка комично, — сказал Адам Готлоб фон Мольтке. — Общество скажет, что мы не в театр пришли, а устроили Тайный совет рядом с императорской ложей.

— Господин обер-гофмаршал, а мне кажется, что общество будет думать так, как мы ему преподнесем свои мысли. А что до того, что наш разговор происходит в театре, так, господа, признаться, я ждал от нашего именитого драматурга Хольберга чего-то более интересного. Вот, к примеру, его пьесы про бездельников, безответственных политиков, ученых-дураков — это было свежо, вызывающе, смело, пожалуй, не хуже, чем у господина Мольера. А нынче Людвиг стал писать слишком мудрые для обывателя пьесы. Но, а для умных людей, смею надеяться, господа, таких, как мы, пьеса не достаточно глубока, — сказал Йоханн Хартвиг Эрнст Бернсторф.

По личной просьбе короля, три основных вершителя датских судеб, как есть на самом деле, или великолепных исполнителей воли монарха, как думает сам король Фредерик V, прибыли посмотреть последнюю пьесу драматурга Хольберга. Именно эти люди — Мольтке, Бернсторф, Шиммельманн –тот триумвират, который управляет государством. Датский король не то, чтобы страдает алкоголизмом, но уж точно, чем он не страдает, так это желанием работать. Фредерик красуется на публике, вполне сведущ в искусстве, в том числе театральном, хотя последнее можно поставить под сомнение уже потому, что пьеса, которой восхвалялся король и на которую пригласил трех своих фаворитов, просто ужасна.

— Господа, вам не кажется, что мы поступили слишком опрометчиво относительно посланника русского императора? — задумчиво произнес Мольтке, улучив момент, когда со сцены временно смолк ужасный крик одного из актеров.

— Сейчас уже кажется! Но того не вернуть. Что случилось, то произошло, — Сказал Шиммельманн.

— А вы, мой друг, еще больший философ, чем господин драматург, поставивший на сцене этот ужас, — пошутил Йоханн Бернсторф.

— Граф, а не Вы ли подослали этому Брокдорфу бретера, — спросил Мольтке министра иностранных дел Бернсторфа.

— Мой милый Адам, — игривость Бернсторфа никак не отступала. — Русский посланник, пожалуй, заслужил то, что произошло.

— Господин министр, — уже серьезным тоном, после небольшой паузы, пока оркестр великолепного Джузеппе Сарти не отыграл приятно звучащую мелодию, обратился Мольтке к своему, на данный момент старшему товарищу. — А не получится ли так, что в ближайшие недели вполне себе неплохой флот Российской империи появится в гавани Копенгагена? Замечу, господа, военный флот!

— Все может быть, — серьезно произнес Бернсторф. — пока этот юнец Румянцев не разбил Фридриха и речи не могло быть о том, чтобы русские хоть как-то проявили агрессию против нас. Сейчас уже и не знаю. Наша выжидательная позиция, даже при всех заверениях в дружбе и поддержке Франции и России не выдерживает критики ни у Людовика, ни у русского гольштинца.

Наступила небольшая пауза, в ходе которой зал недавно построенного Большого театра рукоплескал маэстро Людвигу Хольбергу. Скорее, потому, что и король соизволил похлопать в ладоши.

— Господа, не составите ли мне компанию проехаться в ресторацию, — предложил Бернсторф.

Это было вполне разумно, так как в ресторации весьма недурственно готовящий повар, пусть и русский, но от этого блюда не становятся хуже. Король обязательно поедет к своей очередной любовнице в окружении камердинеров, пажей и иных маловозрастных подхалимов, так что можно преспокойно пообщаться об управлении Датским королевством. В компании короля должен был быть и Мольтке. Иногда, чтобы поддерживать реноме королевского фаворита, ему приходится участвовать в застольях и не всегда умных, а порой и пошлых королевских развлечениях.

— Господа, вот теперь мы можем спокойно поговорить. Я выскажу свое видение проблемы и, если нам удастся понять друг друга, то я бы хотел, чтобы король не услышал никакой иной альтернативы, кроме той, которую мы ему предложим, — сказал Бернсторф и подобрался, превратившись, словно, в иного человека.

Теперь за столом сидел жесткий политик, государственный деятель с тяжелым взглядом, именно Бернсторф и может считаться сегодня первым человеком в Дании. Кому-то приходило на ум сравнение министра с таким величайшим деятелем Франции, как кардинал Ришелье. Иногда датчанина называли и кардиналом, дополняя образу некой цветовой гаммы — «красный, черный», а кто-то серым кардиналом обозвал.

— Итак, господа, — министр выпил газированной сладкой воды, в последнее время необычайно дорогой в Дании из-за ограниченных поставок из России. — У нас два варианта. Первый — на меня вышли англичане и весьма убедительно просят в случае чего не препятствовать проходу английского флота через наши проливы.

Берсторф удостоился недоуменных взглядов от своих собеседников. В датском правительстве наибольшее предпочтение отдавали французам, которые сейчас воюют с англичанами. В то же время русские могут при желании дойти до датских земель и сухопутным коридором. Так что тут теневая поддержка от Англии лишней не будет. Англичане и сами не заинтересованы в том, чтобы внешне хоть как-то наладить отношения с Данией, но политика она такая — если нужно что-то, то хоть с чертом договаривайся, но сделай.

— Я с вами не соглашусь, господин министр. Сепаратными доверенностями с англичанами Вы поставите под удар наше отечество, — возразил Шиммельманн.

— А оно не под ударом, отечество наше? Вы же знаете, что гольштинец сообщил о намерениях вернуть нам деньги, уплаченные нами за Гольштинию и Шлезвиг? Это завуалированное объявление войны. Что в этом случае нам делать? Датский флот силен, но достаточно ли его, чтобы сдержать русских, уже прочувствовавших вкус побед? С английским же флотом мы можем не опасаться, что русские будут угрожать с моря. Что касается нападения с земли, то я уже разговаривал с австрийским послом и тот заверил, что Австрия не позволит России развязывать новые очаги в итак горящей Европе, — министр иностранных дел выдохнул и залпом осушил стограммовую рюмку с абсентом.

— И все же, если англичане пройдут проливы, то нас может ожидать разрыв с Францией, — возразил Мольтке.

— И тут, господа, вы не правы. Французы как раз-таки не против такого стечения обстоятельств, при котором часть английского флота будет отвечена на дела в Балтике. Единственная заминка, как бы это странно не звучало, — это Швеция, — министр иностранных дел слегка скривился, он откровенно шведов не любил, часто идеализируя датское прошлое, когда вся территория Швеции принадлежала его стране.

— А почему Швеция? — спросил уже слегка захмелевший Шиммельманн, на него абсент действовал моментально.

— Да потому, мой милый друг, что это феноменально, когда злейший враг России, Швеция, отказывается от того, чтобы этого врага пощипали, — ухмыльнулся Бернсторф.

— Я правильно понимаю, что вы хотите разрешить англичанам пройти через проливы? — спросил Мольтке. — И тем самым поссориться с русскими. Мало нам, что гольштинец уже начинает нервничать из-за ситуации в Киле и с его посланником?

— Как вы могли такое подумать, Адам? — делано возмутился министр. — Англичане прорвутся через наши проливы, а мы будем в них стрелять. Мало того, пошлем в Россию человека с извинениями за недоразумение с Брокдорфом и с просьбой о военной помощи в случае нападения англичан.

— Мы будем в англичан стрелять, но обязательно промахнемся? — догадался о сути политической интрижки Мольтке. — А в случае морского сражения между англичанами и русскими при условии весьма ослабленного шведского флота…

— Да, мой друг, вы правы. Дания, пусть и временно, но будет иметь самый боеспособный флот в Балтийском море. Вряд ли нам тягаться с русскими. У меня вообще складывается впечатление, что они нашли философский камень, и сейчас делают золото даже из грязи, которой полно на их дорогах. Если бы Дания позволила себе такое строительство флота, то, пожалуй, Дании уже не было бы, столько денег на флот нет ни у одной страны. Может только у Франции и Англии. Но они уже давно морские и все равно не тратят такие средства на строительство новых кораблей. Да мы сами строим корабли русским! — Бернсторф своим тяжелым взглядом посмотрел на собеседников. — Господа, так вы поддержите меня, не станете короля отговаривать от подобной затеи?

— Господин