Создателем персидской поэзии был Рудаки, родившийся в деревне под Самаркандом в 859 г. и умерший в 940 г., придворный поэт при Саманиде Насре II (913-943). Создателем персидской прозы — Абу-л Фазл Балами (ум. 974), министр Саманида Мансура I (961-976), которому поручили сделать персидскую адаптацию «Истории», написанной его соотечественником Табари по-арабски, «потому что больше не было людей, способных читать на этом языке». Саманидскому правительству принадлежит заслуга, по меньшей мере косвенная, в появлении одного из шедевров мировой литературы — «Шахнаме» Фирдоуси: в самом деле, оно заказало поэту Дакики (935-980) переложить персидскими стихами древнюю «Книгу царей», которая в беспорядочном состоянии сохранилась в пахлавийских рукописях сасанидской эпохи и, возможно, уже переводилась на персидский в 957 г.; тот начал работать, но его труд прервала смерть, и его дело продолжил Фирдоуси.

Фирдоуси — вероятно, величайший поэт Ирана, хотя любая классификация произвольна и ему можно предпочесть Саади или Хафиза, и он бесспорно имел наибольшее значение для литературной и национальной истории. В литературной истории его превосходство состоит в том, что он зафиксировал персидский язык в классической форме, в форме, которую можно назвать едва ли не окончательной, потому что она практически не изменилась по сей день, в том, что он сыграл для этой истории роль, сравнимую с ролью, какую Данте сыграл в итальянской, и выказал не меньший гений. В национальной истории его величие проистекает из того, что в Иране остались живы легенды и традиции, что, когда страна была унижена поражениями и вассальным подчинением, Фирдоуси рассказал ей о великих деяниях из её прошлого, которое любил, не слишком подробно зная, напомнил ей о древней славе, вернул ей чувство величия и ответил на её чаяния.

Родившийся в 932 или 933 г. в Фирдоусе, городке близ Туса в Хорасане, Фирдоуси провёл большую часть жизни в Газне, при дворе Махмуда, где писал свою «Шахнаме», «Книгу царей», большую эпическую поэму приблизительно из шестидесяти тысяч двустиший, над которой он, говорят, работал тридцать пять лет, в которой по меньшей мере филологи различают три последовательных редакции и которая приобрела окончательную форму на рубеже тысячного года. Он посвятил её Махмуду и не был достойно вознаграждён (это неоспоримо, пусть даже это подчёркивают с излишним нажимом): дни он кончил в 1020 г. в явной бедности. Монаршая неблагодарность объяснима. Хотя Махмуд принадлежал к иранской культуре и меценатствовал, он был тюрком, ощущал себя тюрком и не мог выказать особого восторга гениальному поэту, воспевшему тысячелетнюю борьбу Ирана с Тураном, как называли страну тюрков, Туркестан. Великолепно написанная, «Шахнаме» — одновременно грандиозная эпическая поэма и пронзительное размышление о человеческой судьбе, и интерес к нему не в последнюю очередь связан с тем, что героический пафос оно сочетает с чувством подлинного сострадания к человеку. В поэме можно выделить две части: одна посвящена легендарным временам, другая — историческим. Первая повествует, как мы уже сказали, о борьбе Ирана с Тураном, оседлых людей с кочевниками, цивилизованных — с варварами и выглядит как набор небольших рассказов о подвигах героев, обладающих почти сверхчеловеческими способностями, государей-заступников, которые борются со злодеями и силами зла. Заканчивается она появлением пророка света — Заратуштры. Вторая часть — поэтическая история Александра и Сасанидов до арабского завоевания. Здесь нет ничего не заслуживающего внимания или посредственного, но отдельные фигуры, отдельные эпизоды приобрели особую известность. Упомянем, несколько наугад, чтобы не слишком затягивать рассказ, героическую песнь о Рустаме и его сыне Фарамарзе; героическую песнь о Гоштаспе и его сыне Исфандияре, ослеплённом отцовской стрелой; фигуру Александра, который выглядит государем-философом, хранителем мудрости и которого пророк Хызр ведёт сквозь тьму к источнику жизни; сражение Бахрам Гура с драконом; историю любви Хосрова к Ширин; историю любви Бахрам Гура к Азаде, деве великой красоты, музыкантше-чародейке, которой он пытается угодить, совершая всё новые охотничьи подвиги, но в конечном счёте, устав от её капризов, топчет её своим конём. Книга имела значительный успех и вызвала немало подражаний, сделанных после смерти автора, — неким Асади из Туса (ум. 1071), позже неким Ираншахом и рядом других. Отдельные её эпизоды были развиты, иногда через века, различными писателями, и не из худших. Она была излюбленным источником сюжетов для миниатюристов в течение веков.

Больше ни один поэт из Газны не годится Фирдоуси и в подмётки, но некоторые, говорят, были не лишены таланта (я их не читал): некий Унсури, штатный придворный поэт, восхвалявший монарха, автор трёх эпических романов, а также любовных поэм, некий Фаррухи и прежде всего некий Манучехри, одновременно панегирист и вакхический поэт.

ДВА ВЕЛИКИХ УЧЁНЫХ XI ВЕКА

Зато наука была достойна Фирдоуси и сверкала полным блеском в Газне, куда волей-неволей приезжали работать почти все интеллектуалы — за примечательным исключением Авиценны. Над всей эпохой доминируют две фигуры — ал-Бируни и тот же Авиценна (латинизированная форма от имени Абу Али Ибн Сина). В их лице мусульманская культура достигла одной из высочайших вершин. Ал-Бируни, родившийся в 973 г. в Кяте, в Хорезме, был величайшим энциклопедистом мусульманского мира. Дипломат на службе шаха, он много путешествовал, в 1017 г. пошёл на службу к Махмуду Газневи и сопровождал его в Индию, в которой выучил санскрит и создал подробное описание страны. Однако его шедевр — знаменитая хронология древних народов («Памятники минувших поколений»), где он больше старался описывать менталитет, обычаи и религии, чем факты, где он выявил значение языков, частично объясняющее, по его мнению, менталитет и нормы поведения. Тем не менее ал-Бируни был ещё и математиком и именно математике обязан всемирной славой, а также астрологом, физиком, минералогом, географом и внёс существенный вклад в каждую из этих наук. Он умер в 1058 г. в возрасте восьмидесяти пяти лет. Второй учёный, Авиценна, родился в 980 г. в Афшане близ Бухары, в шиитской семье, отказался служить такому тирану, как Махмуд, и предпочёл провести жизнь в странствиях по Ирану, где и умер в Хамадане в 1037 г. Энциклопедист, он интересовался как логикой и метафизикой, так и физикой, ботаникой или зоологией. Однако именно медицина — в которой он был прирождённым гением, коль скоро в семнадцать лет излечил царя Бухары от тяжёлой болезни, — и философия принесли ему мировую славу и сделали «учителем par excellence», отчасти благодаря клинически точному описанию многих болезней, таких, как менингит и плеврит. Два его важнейших труда — это «Канон врачебной науки», изучавшийся в Европе по XVIII в., и «Книга указаний и наставлений», где он более отчётливо, чем где-либо ещё, обнаруживает склонность к тому аристотелизму, часто неоплатонического характера, каким проникнуто всё его творчество.

МИСТИКА И ОБРАЗОВАНИЕ

Суфизм, сыгравший в первые века ислама, как мы подчёркивали, столь важную роль, не исчез, даже если больше не порождал столь выдающихся личностей, как в недавнем прошлом и как в будущем — в самом ближайшем будущем, потому что в 1142 г. родится Аттар, а в 1207 г. Руми, — но он социально структурировался. По всей видимости, с X в. в Восточном Иране некоторые сообщества верующих, чтобы жить совместно в своей вере, начали поселяться в общих домах, названных словом ханака (общежитий для дервишей). Во всяком случае, тогда это слово впервые появилось в текстах применительно к строениям, возведённым в восточных регионах империи, возможно, в подражание манихейским монастырям Самарканда, как даёт понять анонимный автор «Худуд ал-алам». В самом начале XI в. Абу Саид (967-1049), хорасанец из Мейханы, первый мистик, писавший по-персидски, упомянул некоторые ханака и ввёл старейшие из известных правил для членов этих орденов. Вскоре по иранскому образцу на всех исламских землях стали возникать религиозные объединения, а также строения, где они селились.