Вопрос был явно риторическим, поэтому Галка поспешно захлопнула отвалившуюся челюсть. Рыжая деловито отряхнула руки и легко спрыгнула со скамьи.

– Пошли проведу, – бросила она через плечо и не оборачиваясь двинулась к выходу из парка. – И да, меня зовут Лиля. Спасибо, что спросила. Можешь не запоминать.

Понадобилось несколько секунд, чтобы зудящее любопытство побороло-таки злость на маленькую нахалку. Евсеева стремглав кинулась догонять удаляющуюся странную девчонку. Ходила пигалица быстро. Нагнав ее у самого выхода из парка, Галка пристроилась сбоку, стараясь идти в ногу. В учебниках по психологии она читала, что, синхронизировав движения, можно расположить человека к себе. Это тоже было унизительно и стыдно – подстраиваться под эту наглую… Но все же не настолько, как стоять с протянутой рукой под равнодушными взглядами прохожих.

– Ку… – Мерзкий ветер дунул Галке прямо в рот, затолкав обратно слова, вместе с деловым тоном. Уже через секунду Галка откашлялась, но эффект оказался безнадежно испорчен: все заранее подобранные интонации звучали фальшиво и глупо. – Куда мы направляемся?

Впрочем, Евсеева не была до конца уверена, что ее психологические крючочки подействуют на новую знакомую. Девочка танком перла навстречу лихорадочному ветру. Черные ботинки месили кашеобразный снег, точно гусеницы.

– Искать твое место в этом мире.

Фраза, сулящая новые открытия и головокружительные приключения, в исполнении Лили звучала избитым зазубренным рефреном. Так разговаривают вышколенные консультанты крупных компаний, вынужденные проталкивать набившие оскомину слова сквозь широкую, радушную и насквозь фальшивую улыбку. И еще роботы сотовых операторов. «Здравствуйте, вас приветствует компания „бла-бла-фон“, если вы хотите „найти свое место в этом мире“, нажмите „один“».

– Что искать? Кто ты? Куда ты меня ведешь? Как ты все обо мне…

Лиля неожиданно властно вскинула ладонь, разрубая поток вопросов. Вжикнул молнией карман косухи, и черные ноготки протянули Галке сложенный вчетверо, изрядно помятый и запачканный лист бумаги.

– Это что? – настороженно принимая лист, поинтересовалась Евсеева.

– Памятка юного бродяжки, – не сбавляя шаг ответила провожатая. – Я уже семь лет в деле. Поверь, отвечать на ваши вопросы только в первый раз весело, а по…

– Ваши? – перебила Галка. – Ты сказала «ваши»?!

– Да, я сказала «ваши», – резко остановившись, Лиля устало прикрыла глаза и тяжело вздохнула. – Не строй иллюзий о собственной уникальности. Вы каждый март косяками валите! Просто прочти, и все вопросы сами отпадут. Не боись, там немного… хотя такую начитанную барышню объемами не напугаешь, да?!

Пожалуй, впервые в жизни Галке нестерпимо захотелось ударить человека. Только нахальная уверенность спасала Лилю от хлесткой пощечины. Галка проглотила злость и раздражение. Вкус у них оказался островатым, но терпимым. Принимая условия игры, Евсеева кивнула. Однако, разворачивая листок, все же не удержалась и нарушила молчание.

– А почему именно в марте?

– Весна. – Лиля неопределенно пожала плечами. – У психов обострение.

Юный бродяжка никогда не упускает возможности заговорить с незнакомцем. Особенно если незнакомец выглядит странно, безумно или даже потенциально опасно. Тем лучше. Потому что покинувший дом никогда не знает, кем окажется его проводник и на каком пути им суждено встретиться…

* * *

Они появляются, едва утихнут студеные февральские ветра. Вместе с началом весны они приходят, как проталины на асфальте, как обрывающиеся с крыш сосульки, как солнце, яростно пожирающее сугробы. Заполоняют улицы и переулки, бродят, потерянные, попрошайничают, крадут, убегают, прячутся, ищут. Дорогу к… нет, не к дому. Дом у них уже был, и им там не понравилось. Это вовсе не означает, что дома их обижали! Просто однажды, выглянув в форточку и вдохнув поднимающийся от земли запах талого снега, каждый из них внезапно понял, что должен быть совершенно в другом месте и заниматься совершенно другими делами: покорять неприступные горы, искать забытые клады, дрейфовать на льдинах. Да мало ли? Именно за этим уходят они, второпях, налегке, боясь тратить время на сборы – а вдруг выветрится, ускользнет странный, звенящий зов?

Им неуютно в бетонной рубахе Города, тяжелой и грубой. Их уход – такое же естественное явление, как массовое самоубийство леммингов. Около пятидесяти тысяч детей пропадает каждый год. Пятую часть потеряшек так никогда и не находят. И если отбросить убитых и закопанных в лесах, утонувших в болотах, украденных цыганами, сожранных тварями, чьи глаза никогда не видели дневного света, останется одна пятая от одной пятой. Это и будут они – потенциальные читатели Лилиной «Памятки юного бродяжки».

В исполнении Лили все выглядело далеко не так поэтично и красиво, но Галка, окрыленная осознанием собственной значимости, еле сдерживалась, чтобы не побежать вприпрыжку. Следуя за проводницей, она больше не замечала промокших ног, не чувствовала бьющей в затылок мелкой ледяной шрапнели. За плечами ее вырос незримый белый парус невообразимых размеров. Вырос и развернулся, наполняясь попутным ветром.

Галочка Евсеева всегда знала о своей уникальности. Всегда! Чувствовала ее, как чувствуется включенный телевизор, даже когда он без звука работает в другой комнате. Верила, что такой необычной девочке не место среди заурядных людей. Она слишком хороша для обычной школы и хрущевской двушки! И пусть сварливая Лиля несколько раз делала акцент на том, что Галка у нее далеко не первая «бродяжка», что с того? Ведь пятая часть от пятой части! А то и того меньше! Не серая масса – индивид!

– …инвалид, – в рифму ее мыслям буркнула Лиля.

– Что, прости? – осознав, что думала вслух, Галка залилась краской.

– Я говорю, инвалид ты, а не индивид, – хмыкнула Лиля. – И все вы такие… недоделанные. Башка вроде на месте, а пользы от нее – только шапку носить! Да и ту…

Окинув критическим взглядом непокрытую голову Евсеевой, панкушка вновь неодобрительно хмыкнула.

– …уходите в самое неподходящее время, так еще и одеваетесь как на бал! Ни перчаток, ни обуви нормальной! Про сменное белье вообще молчу… как можно уйти из дому куда глаза глядят и не взять с собой ни денег, ни еды? Ка-а-ак?!

– Еду я взяла, – в робкой попытке реабилитироваться, Галка вынула из сумки одно яблоко. – Вот.

– Ого! – Лиля выпучила глаза в притворном удивлении. – Ну, угощай тогда!

Неестественно красное яблоко легло в требовательно протянутую ладонь. Лиля с хрустом отгрызла кусок, скривилась и, не дожевав, сплюнула под ноги. Практически целое яблоко на ходу зашвырнула в первую подвернувшуюся урну.

– Все. Нету у тебя еды. Дальше что? Молчишь? Тогда давай я тебе расскажу. Ты ведь неспроста там подаяние выпрашивала. Билет на межгород нужен, правильно? Прааавильно. А денег нет! А ведь билет – это еще полбеды. Ты удивишься, но даже дивные феи вроде тебя иногда хотят есть. И писать хотят. Ты сможешь пописать в подворотне? Я тебе больше скажу, руки у феи мерзнут точно так же, как у последнего «енота», потерявшего свои рукавички. Да, в общем-то, с твоими навыками выживания только в «еноты» прямая дорожка, баки потрошить…