– Видала?! – гордо кивнула ей вслед Лиля. – Я ее сюда пару лет назад привела. Ей тогда сколько тебе сейчас было. И тоже – ни украсть, ни покараулить. А теперь – без пяти минут ведьма!

Галка проводила недоверчивым взглядом удаляющуюся спину. Крис было никак не меньше двадцати пяти лет. При самом щадящем подсчете.

– У Яги время немного с прибабахом, – точно услыхав ее мысли, продолжила Лиля. – Бывало, приведешь к ней человека, а на следующий год – бац! – он, оказывается, уже выучился и дальше пошел или вообще от старости помер…

Лицо ее стало серьезным и сосредоточенным.

– Плохо, что Кристинка еще здесь. Яга двух учениц зараз не берет. – Лиля сомкнула пальцы на перекладине лестницы. – Ладно, зайдем уж, раз пришли…

Лиля по-обезьяньи ловко вскарабкалась в избу. Евсеева, пыхтя, забралась следом. Взрывшие землю когти гигантской куриной ноги не внушали ей доверия. Галка была готова к тому, что изнутри избушка окажется необъяснимо больше, к черепам «добрых молодцев», горкой сложенным у выхода, к бурлящему колдовским варевом котлу. Едкое чувство разочарования поднялось со дна желудка, когда ничего подобного в жилище Яги не оказалось.

Одинокую комнату, больше похожую на медицинский кабинет, так и тянуло обозвать студией. Единственным элементом, напоминающим, что дом все же стоит посреди непроходимого леса, оказалась русская печь, выбеленная так, что слепило глаза. Возле окна примостился широкий стол, погребенный под пробирками, ретортами и змеевиками. За столом оказалась не горбатая карга с бородавкой на носу, а высокая женщина в белом медицинском халате. В возрасте, но очень хорошо сохранившаяся.

– Привет, старая, – развязно поздоровалась Лиля.

– Ох, Лиля, Лиля… С тобой я начинаю жалеть, что исключила человечину из рациона.

Сделав пометку в журнале, женщина оторвалась от наблюдений и повернулась к гостьям. Заметив, как побледнела Евсеева, Яга подмигнула ей:

– Не обращай внимания, это шутка такая…

Впрочем, от Галки не укрылось двойное дно этой «шутки». Пойди пойми, то ли Яга действительно пошутила про человечину, то ли… то ли ничего она не исключала. Пожевывая нижнюю губу, ведьма смерила Галку взглядом. Глаза Яги оказались глубокими, яркими, точно контактные линзы, и такими… по-доброму волшебными. Сказочные глаза. Глядя в них, хотелось верить, что все будет хорошо или в самом худшем случае нормально. Все бродяги найдут свое пристанище, все потеряшки вернутся до…

– Нет, не возьму, – сказала Яга. – Добро б способности были какие выдающиеся, а так… у меня Криська еще недоучена.

– Я и не рассчитывала, – буркнула Лиля. – Думала, присоветуешь, кому ее сплавить?

– А чего тут советовать? Это ведь не только ее путешествие, Лиля. Пора уж, тебе не кажется? – туманно вопросила Яга. – Сколько можно жить на две жизни?

– Ну спасибо, блин, за помощь, старая, – окрысилась Лиля. – Пойдем-ка мы, пожалуй.

Галка позволила увлечь себя к выходу, хотя уходить не хотелось до чертиков. Хотелось остаться с Ягой и до самой зари выспрашивать про чудеса и тайны, распивая ароматный чай. У Яги наверняка очень вкусный чай!

Ведьма поднялась со стула и неловко поковыляла провожать незваных гостей. Правая нога ее при этом не гнулась и стучала по полу так, что никаких сомнений в ее природе не оставалось.

– Достала уже со своим двоежизнием! – зло фыркнула Лиля, спрыгивая на землю рядом с Галкой. – Ты, старая, хоть обратно нас подкинь, раз толку от тебя никакого.

– Это можно, – благосклонно кивнула Яга. – Избушка-избушка! Повернись к лесу передом, к нашим дорогим гостям… кхм-м… задом!

Заметив, что Галка не сводит с нее доверчивых восторженных глаз, ведьма наклонилась вперед:

– Что-то хотела спросить, дитя? Ну так не тяни. Время еще есть.

– А что вы здесь делаете? – выпалила снедаемая любопытством Галка. – Ну, со всей этой химией?

– Кристина думает, что лекарство от рака. А Лиля – что героин. – Яга хитро прищурилась. – Тебе что больше нравится?

Галка смешалась и покраснела. Пока она лихорадочно соображала, как лучше ответить, избушка внезапно подпрыгнула, лихо крутанулась на сто восемьдесят градусов и… Галка даже не успела испугаться, как вокруг них выросли серые городские стены, а в едва просохших сапожках вновь стало холодно и мокро.

Юный бродяжка ничему не удивляется. Он сталкивается с невероятными явлениями и фантастическими событиями, но встречает их с холодной, расчетливой решимостью. Потому что покинувший дом понимает: во всех обитаемых мирах нет ничего невероятнее и фантастичнее человека, добровольно покинувшего родной дом.

* * *

– Доброго-предоброго дня, Лилечка! Тебе и твоей прелестной спутнице!

Он появился из ниоткуда. Только что рядом сновали раздраженные, усталые люди, отряхивались от липкого снега, шмыгали носами, шумные и нервные. А уже в следующую секунду вокруг ни души, и даже ветер утих. На опустевшем тротуаре, перегородив девушкам дорогу, стоял долговязый хиппи с длинными по-русалочьи рыжими волосами, шторками спадающими на узкие плечи. Вытертые джинсы заправлены в тяжелые ботинки, куртка-ветровка распахнута настежь. Под ней – грубой вязки зеленый свитер со странным узором: то ли замком, то ли католической церквушкой, над которой латиницей вышито: «HAMELN 1284».

Пропустив приветствие мимо ушей, Лиля ответила довольно грубо:

– Мы спешим, Дудочник. Освободи проезд.

Хиппи проигнорировал дерзкий тон девчонки, которая была лет на двадцать моложе и килограммов на сорок легче. Продолжил как ни в чем не бывало:

– Давно тебя не видел, – Дудочник говорил с едва заметным акцентом, похожим на прибалтийский. – Я смотрю, сезон уже начался?

Он деликатно поклонился Галке. Та не удержалась, ответила шутливым книксеном. Лишь лицо Лили, омраченное нескрываемым недовольством, портило атмосферу всеобщей вежливости.

– Губу закатай, – вместо ответа огрызнулась Лиля. – Эта не из твоих.

– А вот сейчас мы и узнаем…

Галка с интересом следила за их перепалкой, не понимая правил игры, но чувствуя, что уже стала ее частью. Или же была ею с самого начала. С ловкостью фокусника хиппи извлек из воздуха продолговатый футляр. Щелкнула плотная крышка, и в длинных пальцах застыла тонкая, побелевшая от времени дудка. Узкие губы обхватили мундштук, и по полой трубке потек воздух, превращающийся по пути в нереальные, чародейские звуки. Дудочник заиграл.

Галка никогда не думала, что играть можно так. Она словно присутствовала при акте творения. Не простого «придумывания», а самого настоящего созидания, оставляющего после себя извилистый след на широкой ладони Вселенной. Странным образом вместе с волшебной музыкой из флейты вырывались слова незнакомой песни, грустной, но при этом яростной и непримиримой. А еще немного страшной.