Я назначила себе симпатичного вице-президента, и десять лет все верили, будто он — истинный вождь, что мы любовники и что я готова отдать ему собственное президентство. Сейчас, хоть убейте, я даже имени того человека не вспомню. Можно, конечно, посмотреть в памяти компьютера, однако мне лень. Как бы там ни было, когда у моего режима начались проблемы, козлом отпущения назначили вице-президента — он ушел, а я осталась.

У каждой нации, естественно, имелся свой лидер, суверенитет и могущество, я только координировала Совет Земли, но дело вот в чем: лидеры приходили и уходили, проигрывали на выборах, становились жертвами киллеров, умирали от сердечных приступов, а я оставалась. Оставалась постоянно, лишь временами преображая себя — и в этом смысле была всемогущей.

Поначалу я много ездила по планете, потом всецело положилась на видеонаблюдение (со временем даже переехала из Брюсселя в Лондон, в пристройку к зданию парламента, и уже оттуда следила за миром).

Каждую ночь я загружала свой разум в тело РД и до утра оставалась в нем на Надежде; к рассвету голова гудела, переполненная образами песчаных бурь, ужасных смертей, героизма.

Постепенно мне удалось развить способность бегло просматривать кипы бумаг и отвечать за день на неимоверное количество электронных писем, проводить по сотне видеоконференций. Вживую с людьми я виделась редко — удобнее было отвечать на вопросы, присланные по электронной почте.

Так человечество, измененное кардинальным образом, вступило в двадцать третий век. Мозговые имплантаты стали нормой, и каждый получил доступ ко всем информационным ресурсам, к опыту, накопленному за историю развития нашей расы. Тела и лица менялись, словно костюмы, появились генетически модифицированные люди-амфибии, от которых позже произошли дельфы. На Земле подрастало поколение эпохи сплошных плюсов: войны нигде не велись, вовсю осваивались далекие планеты, бокс объявили вне закона, проституцию легализовали, обложив высоченными налогами и назначив производственный план.

Дети росли и учились быстрее.

В Африке забыли про голод.

Климат обрел наконец равновесие, утерянное в период катастроф, и более не метался от ледникового периода к глобальному потеплению. Музыка, правда, была откровенно паршивой даже на мой невзыскательный вкус: попса и классика исчерпали себя. Зато живопись переживала настоящее возрождение: во всех столицах мира стены жилых домов и даже небоскребов украшали фрески невиданной красоты.

Одна за другой решались все проблемы человечества. Все. Ведь неразрешимых проблем не бывает — надо только сесть и подумать.

Однако груз я на себя взвалила поистине титанический. На девяностом году правления в голову закралась мысль об отставке. Перед уходом я, правда, отменила привычную систему наказаний за уголовные преступления: не стало тюрем, зато появилась электронная модуляция и корректировка поведения. Пойманным вооруженным грабителям и убийцам отныне поджаривали мозги. Страх стал обычным настроением профессиональных преступников — они жили постоянными воспоминаниями о чудовищной боли, причиняемой подкорко-сушителями и фантазия-стирателями.

Что бы там ни говорили критики, это стало реальным решением проблемы преступности. Прежде преступников содержало за свой счет государство, и они транжирили в тюрьмах свои жизни. А после обработки по моему методу уголовники просто помыслить не могли о преступлениях. Если же кто-то попадался повторно, одноразовой поджаркой не обходилось — рецидивистов «жгли» постоянно, изо дня вдень, только давая мозгам восстановиться от повреждений.

Жестокий способ, признаю, зато действенный. А вкупе с прогрессом в судебной медицине и исследованиях процесса мышления ошибочные приговоры стали невозможны, а сама мера пресечения — совершенной.

Таким я построила свой новый мир. Смейтесь, издевайтесь, критикуйте — пожалуйста. Учтите одно: я достаточно прожила в мире старом, чтобы знать — моя Вселенная в триллионы раз лучше.

То были странные и прекрасные дни. Однако сегодня я понимаю: мне тогда не хватало друзей, тех, кто мог бы поспорить со мной, бросить вызов. У меня имелся лишь легион верных последователей, полных энтузиазма и глядевших мне в рот. Ни один из них не перешагнул возрастного порога в сорок лет, но каждый втайне алкал моего места.

Впрочем, власти хватало на всех. Как-то, прослушав альбом одного рэпера, я пригласила певца к себе в офис. Звали его Мэт Эванс, но сам себя он называл Мэт Икс. Меня сразили экспрессия, остроумие и ирония, с которыми он читал рэп. Я спросила Мэта, как бы он решил проблемы человечества. Мэт — полный злобы и агрессивной энергии юноша — со злобой и агрессивной энергией ответил: мол, в нашем гребаном обществе до сих притесняют темнокожих людей и людей смешанной расы.

Тогда я поручила ему дела в Африке, чтобы он вывел ее народы в разряд богатейших и самых крупных. Дала ему ресурсы, людей, а он, оказалось, ни хрена не знал, как работать! Даже по утрам вставал с диким скрипом.

Однако парень быстро учился: он вырос на улице, да и умом его природа наградила изрядным. Мэт вел переговоры с диктаторами, посещал массовые захоронения жертв геноцида (племена по-прежнему воевали). Он даже вызывал для совета дух

Манделлы. Делал все, чтобы влить в жилы Африки свежую кровь.

Я тайно следила за Мэтом, пользовалась его харизмой, молодостью, имиджем рэпера, чтобы завоевать умы и сердца африканцев. Триллионы темнокожих, ненавидящих власти, обожествляли Мэта Икса. Слушали его, восхищаясь стилем, и поразились, когда мой координатор по делам Африки представил манифест возрождения континента в виде девяностоминутного рэп-сингла.

И Африка возродилась. Стала плодородной землей с богатой культурой и могучим идейным потенциалом, землей, на которой дружба между некогда враждовавшими племенами прививалась молодым африканцам с рождения. Мэт не создал новой религии, философии, но определил способ жизни для триллиона человек.

С Китаем пришлось попотеть, но в конце концов я отыскала девушку с феноменальными эмпатическими способностями. Она буквально читала мысли и предугадывала действия людей. Ей удалось реформировать социалистический строй и принести в страну демократию. Ее почитали как женщину-демиурга, живую богиню. И, разумеется, достигнув успеха, она перестала отвечать на мои звонки. Имя себе эта «богиня» взяла Зан (видали, даже псевдоним у меня скопировала). Неблагодарная сучка! Пардон… Едем дальше.

Неразрешимых проблем не бывает — таково было мое кредо, личный политический кодекс. Но знаете что? Людьми движет амнезия: когда им плохо, они стремятся быть лучше, а когда дела налаживаются, они воспринимают это как должное. В моем мире целые поколения выросли, веря, будто такая благодать: ноль безработицы, никаких болезней, красивая, вдохновляющая архитектура — естественный порядок вещей. Однако мир по-прежнему оставался дерьмовым местечком, и занудные ископаемые, подонки вроде меня, достойные насмешек и презрения, никуда не делись.

Похоже, одна неразрешимая проблема все-таки есть: люди не такие уж и хорошие, они эгоистичны, корыстны и неблагодарны. Я столько сделала для человечества, а что оно сделало для меня?