Но у русских любовь быстро сменяется неприязностью и недоверием. Они идут на поводу у своего настроения, забывая о своем прежнем, причем противоположном, мнении. Они не замечают, что сами себя противоречат, а если все-таки замечают, то легко находят себе оправдание.

Неисправимые пессимисты, они не смотрят в будущее с надеждой и предпочитают видеть впереди одни неприятности. Подняться на борьбу и предотвратить эти неприятности кажется им слишком сложным, поэтому они даже не пытаются, таким образом, убедив себя в тщетности всех усилий, они жалуются и покорно ждут, когда сбудутся их мрачные пророчества.

Зимой 1916 года я поехала в Двинск и нашла здание для нашего подразделения. Я не была на фронте с 1914 года, и меня поразили произошедшие перемены. Изменилось все – начиная от лиц солдат и кончая сложными оборонительными сооружениями. Эти сооружения напоминали крепости, построенные на века. Город был наполовину разрушен после воздушных обстрелов. Солдаты не казались молодыми и бравыми, наоборот, они словно бы сжались и выглядели жалкими и убогими. Никто не пел и не смеялся. Все вокруг было серым, скучным и унылым.

В тот день, когда часть начала работать, я вместе с сестрами пошла в окопы и трудилась до самой ночи. Обстановка в окопах произвела на меня страшное впечатление. Тяжело было смотреть на несчастных мужиков, неделями сидящих в грязи и холоде, не знающих положения на фронте, не понимающих, что от них хотят. Они несомненно устали от войны, ничего о ней не знали и не хотели знать. Они стали ко всему безразличны, и когда над ними появлялись германские самолеты, ни один из них даже не поднял головы.

Я несколько раз ездила на передовую и каждый раз огорчалась все больше». (Воспоминания великой княгини Марии Павловны. М., 2003. С. 190–191, 207.)

По воспоминаниям жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича очередной скандал вокруг Григория Распутина развивался следующим образом: «17 февраля Его Величество выехал в Царское Село. Там, в столице, все больше накалялся политический скандал, нанесший монархии и династии один из самых сокрушительных ударов.

Желая иметь к возвращению Государя полную информацию о происходящем в Петрограде скандале, дворцовый комендант отправил меня несколькими днями раньше общего возвращения. По собранным мной данным, скандал Хвостов – Белецкий – Распутин – Ржевский возник и развился следующим образом. Алексей Николаевич Хвостов, достигший поста министра внутренних дел, при поддержке Распутина и Вырубовой захотел получить пост премьера. Он начал интриговать против Горемыкина. Но кроме его самого, никто не считал его подходящим на должность председателя Совета Министров. Его интрига не удалась. Перехитрили другие. Распутин помог получить этот пост Штюрмеру, а в близком кругу все смеялись над Хвостовым, говоря, что “толстопузый много хочет”. Хвостов обозлился. И видя, с одной стороны, что Распутин перестал его поддерживать, с другой стороны, сознавая, что его дружба со Старцем становится известна в столице и может его окончательно скомпрометировать, Хвостов решил уничтожить Распутина, поручив осуществить это Белецкому и Комиссарову. Они его охраняют, они организуют убийство и они же, если не сумеют уберечь его, будут ответственными за это.

Таким образом, Хвостов сразу освободится от трех человек, которые его же притесняют. С ними сойдет со сцены и Штюрмер, а он, Хвостов как спаситель, опираясь на правую часть Государственной Думы, пройдет в премьеры. Опьянявшая его мечта будет достигнута. Таков был план министра. И Хвостов предложил Белецкому и Комиссарову уничтожить Распутина, воспользовавшись охранявшими Старца филерами. И если Белецкого он соблазнил будущей карьерой, которую обещал ему, то Комиссарова подкупил большой суммой денег. Однако министр ошибся. Белецкий и Комиссаров были карьеристами, но не убийцами. Первый был религиозным человеком, а второй – офицером. Обсудив странное предложение Хвостова, Белецкий и Комиссаров решили не допустить убийства, усилить охрану Старца, Хвостову же каждый дал свое согласие на организацию убийства, чтобы тем самым усыпить бдительность министра и расстроить его планы.

Подготовкой убийства Распутина занялся якобы Комисаров, отказавшийся принять от Хвостова необходимую для этого сумму денег. Решено было Старца отравить. Комиссаров съездил в провинцию и, вернувшись, доложил Хвостову, что яд он добыл и даже сделал опыты, отравляя кошек, и показал Хвостову какой-то порошок и жидкость. Тот поверил и поторопил его. Однако Комиссаров и Белецкий под разными предлогами затягивали дело. Хвостов сердился. Чтобы несколько упокоить Хвостова, два друга предложили жестоко избить Распутина с целью вынудить его уехать лечиться. Хвостов согласился, но Распутин избежал ловушки благодаря прозорливости Мануйлова. Это еще более рассердило Хвостова.

Все описанное происходило еще в конце прошлого года. Когда же 19 декабря Белецкий удостоился Высочайшего приема и когда Государь поблагодарил его за заботы о Старце, Белецкий стал охранять Распутина еще серьезнее и еще внимательнее стал следить за поступками министра. Хвостов начал догадываться, что с организацией покушения что-то неладно, что два подчиненных ему хитрят, и он начал действовать независимо от них.

Хвостов привлек к делу некоего молодого человека Бориса Ржевского, хорошо известного ему еще по Нижнему Новгороду. Маленького роста, блондин, худощавый, с лисьей физиономией и бегающими глазами, Ржевский сотрудничал в нескольких газетах и когда-то в Нижнем Новгороде исполнял для Хвостова щекотливые поручения. Хвостов зачислил Ржевского при себе чиновником, дал хорошее содержание, неофициально поручил ему организовать в целях агентуры клуб журналистов. Туда был привлечен на службу инженер Гейне. В то же время Ржевский состоял на службе как уполномоченный Красного Креста, где занимался мошенническими операциями по продаже разрешений на перевозку товаров. Ржевский имел автомобиль, хорошую квартиру, жил весело и красиво.

Именно ему Алексей Хвостов и поручил организовать убийство Распутина, пообещав большую сумму денег. Ржевский рассказал об этом своей возлюбленной, а перед Гейне похвастался, что скоро они будут с большими деньгами. По выработанному Хвостовым плану Ржевский выехал под вымышленной фамилией через Финляндию в Норвегию, чтобы войти там в соглашение с бывшим монахом Илиодором, врагом Распутина, и привлечь его к организации покушения с помощью преданных ему в России лиц. Некоторые считали, что покушение, совершенное на Распутина в Покровском в 1914 году, было инспирировано Илиодором. Но Белецкий зорко следил за Хвостовым и его подозрительными приятелями. Как только он узнал о таинственной поездке Ржевского, он решил вывести Ржевского из игры.

За время отсутствия Ржевского Белецкий приказал произвести дознание о его мошеннических операциях по Красному Кресту. Были добыты все улики, достаточные для высылки Ржевского административным порядком в Сибирь. Принял Белецкий и меры к установке официально маршрута Ржевского при его поездке. На границе в Териоках при первом проезде Ржевского был спровоцирован при просмотре документов маленький скандал с жандармами, составлен протокол и разоблачен псевдоним, под которым ехал Ржевский и его якобы жена, и установлено также, что он ездил с секретным поручением министра Хвостова. Все делалось втайне от Хвостова.