Слишком холодно для преступников.

Он даже не понимал, на какую улицу повернул, когда увидел покоцанную «Хонду Цивик» Ямайки, наполовину скрытую белым сугробом. Он опустил стекло и посмотрел на вход в Кенилворт Армс на Гаррисон-стрит.

Любопытно.

Если Ямайка окопалась в Кенилворт Армс, это может быть как-то связано с облавой, в которой Сталлис принимал участие. Может, здесь сходка наркодельцов или этот ублюдок Баухаус приказал им передислоцироваться. Отступить и перегруппироваться. Сталлису нравилась охота. Наркоторговцы и их тупые подчиненные всегда так предсказуемы. Он мог отрапортовать, что заметил подозрительную активность и решил проверить, в чем дело. Если Ямайка в здании, она отполирует его дубинку между ног, чтобы не попасть в тюрьму, избежать нервотрепки и не получить еще одну запись в личное дело. Да если он прикажет, она подставит ему задницу и будет лаять как гончая собака.

Он вылез из машины, надел кобуру и застегнул теплое пальто с высоким воротником. Угрюмая улыбка на лице, заряженный пистолет на поясе. Как постоянно шутил Рейхольтц – плотно сожми губы, чтобы другие разжали булки.

Занавески на угловом окне первого этажа бешено развевались на ветру. Внутри темно, и казалось, что окно разбито. «Если бы внутри кто-то спал, окно было бы закрыто», – подумал он.

Даже в такую собачью погоду это было похоже на кражу со взломом. А может, и убийство.

За время службы в армии и полиции Сталлис видел много трупов. И сам убил двух или трех человек – зависит от того, кого считать людьми. По его теории, то, что он постоянно видел смерть, сделало его жестким… но нетвердым там, где надо.

К черту Лиз. Жены должны поддерживать мужей.

Он подошел к окну. Подоконник находился на полметра выше уровня его глаз. Отсюда ничего не увидишь. Доложить об этом? Или забить?

Служить и защищать. Он подумал, что защищать было бы легче, если бы его сначала обслужили. После того как кто-нибудь позаботится о его нуждах ниже пояса, он сможет приступить к делам.

Дикая тарантелла бури была превосходным саундтреком для происходящего. Он схватился за подоконник и подтянулся. Скорее всего, это пустая квартира, а стекло выбил шторм. Ботинки скользили по обледенелым кирпичам, снаряжение на поясе гремело. Все эти звуки заглушал вой ветра. Казалось, что снег жалит щеки до крови.

Сталлис включил фонарик. Первое, что он увидел, – кровь. Много крови на полу и стенах, словно пьяный вандал разлил канистру красной краски.

Потом почувствовал запах и разжал хватку. В голове вертелся целый список ругательств. Он сильно ударился подбородком о бетонный подоконник и почувствовал во рту вкус собственной крови. Ни одно из ругательств, о которых он думал, не вырвалось в морозный воздух.

Его падение задержали сильные руки.

На все ушло не более секунды. Словно кто-то ударил его в челюсть и от этого хука затрещало в голове. Он выронил фонарик. Глаза наполнились влагой, и слезы замерзли на ледяном ветру.

Когда ему удалось разжать глаза, на коже появились тонкие порезы. Две секунды назад их не было. От боли опять потемнело в глазах. Инстинкт подсказывал вытащить пистолет из кобуры, а другая часть мозга не могла решить, возмутиться или поблагодарить того, кто схватил его за шиворот.

Ноги Сталлиса так и не коснулись покрытого льдом тротуара. Его подняли вверх, он наконец смог открыть глаза и прийти в себя. Запах, который привел его в чувства, оказался зловонием кровавой смерти, которое часто витает над полем боя. Те, кто сталкивается с безжизненными телами, скажут вам, что с этим запахом ничто не сравнится. И если вы его однажды почувствовали, он навсегда остается с вами, близкий как любовница и зловещий как блестящее лезвие косы старой доброй смерти.

Его колени ударились о кирпичную стену, когда кто-то потащил его вверх. Он почувствовал боль в мошонке. Его черепная коробка была похожа на герметичную консервную банку, внутри которой бешено скакал резиновый мяч, гремя и оставляя вмятины.

Сталлис увидел лицо человека, который посмел так грубо обойтись с офицером полиции.

Вернее, не человека. И не лицо. Его рука потянулась к пистолету.

Сталлис увидел перед собой мокрую физиономию, запачканную гноем и кровью. Казалось, с нее содрали кожу. Оголенные мышцы покрывали мощную челюсть, в которую были воткнуты сотни кривых острых зубов. На макушке чудовища – пульсирующий комок мозгов, похожий на цветную капусту, увенчанный копной окровавленных белых волос. Схватившие его руки представляли собой голые кости, обмотанные обрывками мышечной ткани, словно развалившейся оплеткой электрического провода.

На Сталлиса смотрели пустые глазницы, освещенные ненадежным светом.

Фигура казалась нереальной. Нелепо сконструированная омерзительная карикатура держала его в воздухе неимоверно сильной хваткой. Все казалось неправильным.

На монстре был окровавленный галстук, завязанный свободным узлом. У него не было ни тела, ни ног – лишь позвоночный столб, покрытый освежеванной плотью и напоминавший гусеницу, который прикрывала белая рубашка, пропитанная кровью. Костяная рукоятка выкидного ножа торчала антенной из правого плеча чудовища.

Сталлису нужно добраться до рации. Сообщить: «Код-34» – полицейский в опасности. Он так и не вытащил пистолет. Если погибнет, будет «Код-10-19». Если пристрелит эту мерзость, у него спросят, насколько были оправданы его действия. Можно стрелять, только если ты уверен, что не попадешь в случайного свидетеля, который может находиться за целью.

К черту эту болтовню.

Сталлис выхватил «магнум» из кобуры, передернул затвор, приложил дуло к грудине чудовища и нажал на курок. Пистолет издал глухой бах и по рукоятку увяз в зыбучих песках грудной кости. Даже после того, как пальцы Сталлиса, сжимавшие пистолет, разжались, он продолжал висеть.

Удар. Удар. После четвертого удара затылком о раму Сталлис перестал чувствовать что-либо. От рамы отлетели тонкие щепки. Осколки стекла впились ему в затылок.

Слизнеобразное создание чихнуло, и пистолет вылетел из его груди, приземлившись в лужу вязкой крови. Из дула все еще шел дым. Сталлис прислонился к стене. Его тело раскачивалось, словно под воздействием алкоголя, и отказывалось падать на пол.

Чудовище в галстуке было заторможено и сбито с толку. Оно знало, что жило в этой квартире. Знало, что здание хотело, чтобы так и оставалось. Но что ему делать дальше?

Скелетированная рука медленно поднялась, словно управляемая неумелым кукольником, дотронулась до рукоятки ножа, торчавшей из плеча, и ощупала ее, как подросток, который впервые трогает свою щетину. Да. Инстинктивное поведение – вот ключ.

Чудовище со смачным скрежетом выдернуло лезвие из своего плеча. Оно провело кривую, сочащуюся линию, от уха до уха, через макушку Сталлиса. Костлявые пальцы схватились за окровавленные края