Первую неделю в Баб эль-Хава Аммар, Абу Васим и я трудились почти по восемнадцать часов в сутки. Тем не менее вскоре пришло время двигаться дальше, в Алеппо. В больнице нас встретил еще один из наших друзей и коллег, уролог Абу Мухаммадейн, и мы обсудили следующий этап нашего путешествия. Кастелло-Роуд по-прежнему оставалась единственной дорогой в город и из него, но теперь здесь стало еще опасней. Со всех сторон она была окружена правительственными войсками, и лишь узкий проезд оставался открытым. Абдулазиз предупредил, насколько опасно и сложно там проехать.

Как и в предыдущую поездку, мне нужно было больше узнать о происходящем, чтобы понять, что к чему. Трения, которые начались еще при мне в 2013-м, привели к неизбежным многочисленным столкновениям между ИГИЛ[113] и Свободной сирийской армией, многие члены которой были подвергнуты ужасным пыткам в том самом полицейском участке, мимо которого мы с Аммаром имели неосторожность проехать. Терпение ССА иссякло, и между ними и ИГИЛ[114] начались ожесточенные бои, в которых погибло около двух с половиной тысяч боевиков с каждой стороны. Большинство уцелевших боевиков ИГИЛ[115] затем переместились, чтобы усилить оккупацию обширной территории вокруг Ракки.

Разумеется, больше всего эта междоусобица пошла на пользу режиму Асада. Правительство начало усиленно сбрасывать на Алеппо бочковые бомбы, вынудив многих жителей бежать за город, где обстрелы были менее интенсивными.

В июне 2014 года ИГИЛ[116] провозгласило свой халифат на территории от северной Сирии до западного Ирака. На линии фронта от Алеппо до Турции шли ожесточенные бои между повстанцами и ИГИЛ[117], которые находились всего в двадцати милях от города, но Свободной сирийской армии удавалось их сдерживать. Сирийские войска все ближе подступали к Кастелло-Роуд и теперь занимали позиции всего в одном-двух километрах по обе стороны от дороги, постоянно ее обстреливая.

– Ты правда хочешь поехать, Дэвид? – спросил Абдулазиз.

Абу Васим сказал, что возвращается в любом случае – уже на следующий день он уезжал вместе с Абу Мухаммадейном. Мы с Аммаром сели поговорить. Он тоже был сирийцем и хотел поехать вместе с ними. Они были моими друзьями и коллегами, и мне не хотелось, чтобы они уезжали без меня. Более того, мне снова хотелось помочь жителям Алеппо. В итоге было решено, что все вместе выдвинемся в шесть утра на следующий день.

Как обычно, мы поехали на двух машинах. Мы с Аммаром ехали во второй, водитель которой сказал, что он здесь, чтобы нас защитить. Мы рассмеялись – он определенно выглядел подходяще для этой задачи, будучи в полной экипировке: бронекомплект, каска и пистолет на поясе, в то время как нас в случае обстрела защищали бы лишь несколько стоявших рядом коробок. Аммар пошутил, что мы могли бы использовать водителя в качестве живого щита, как если бы стояли за человеком в свинцовом фартуке в рентгеновском кабинете. Вместе с тем на переднем сиденье лежали несколько автоматов АК-47. Полагаю, в случае необходимости он их нам выдал бы, на ходу объяснив, как ими пользоваться. Как и прежде, путь занял три-четыре часа. На этот раз блокпостов было меньше, поскольку силы ИГИЛ[118] были отброшены назад, но вместо них теперь угрожали правительственные войска, которые находились гораздо ближе.

Выехав на Кастелло-Роуд, мы увидели на обочине десятки легковых машин, фургонов и грузовиков – одни были полностью уничтожены, на других остались следы ракетных обстрелов. Некоторые из них, должно быть, съехали с дороги на большой скорости, чтобы уйти от кружащих реактивных самолетов: на песке все еще виднелись следы колес и гусениц, резко обрывавшиеся там, где были убиты водитель и пассажиры.

Этот отрезок пути занял сорок пять минут – время сильнейших волнений. Мы были как на ладони, поэтому неслись на всех парах. Наконец мы добрались до окраин Алеппо, и я сразу же заметил, как все изменилось по сравнению с 2013 годом. Там, где были магазины, рынки и люди, теперь остались руины. А из-за массового бегства людей за город улицы выглядели куда более пустыми.

Как и в прошлый раз, сначала мы заехали в больницу М10. Здесь меня ждало еще одно явное отличие: чтобы попасть внутрь, нужно было спуститься по пандусу – все основные помещения больницы теперь располагались под землей. В последние месяцы правительственные войска активно бомбили больницу М10, и от здания, где я работал в прошлом году, ничего не осталось. Абу Мухаммадейн показал мне последствия бомбардировки палаты интенсивной терапии наверху. Кровати все еще стояли, но стен больше не было, а пол усыпан пылью и мусором. На развалившейся книжной полке стоял небольшой игрушечный красный трактор, на который я обратил внимание еще в прошлый раз. Казалось, он был единственным, что уцелело после интенсивной бомбежки. Абу Мухаммадейн сообщил мне, что в тот день погибли все шесть пациентов палаты интенсивной терапии, равно как и многие пациенты в других палатах наверху, которые теперь тоже были в руинах.

Тем не менее они проделали просто невероятную работу – обустроили в подвале полностью функциональную больницу. Теперь ездить в больницу и из нее было настолько опасно, что все сотрудники жили вместе в специально выделенной жилой зоне. Здесь были две операционные с хорошей вентиляцией, освещением и анестезиологическим оборудованием, новая палата интенсивной терапии на шесть коек, каждая со своим аппаратом ИВЛ, а также приемный покой, куда попадали пациенты, пройдя вниз по пандусу.

Быстро перекусив в М10, мы направились в М1. Абу Хозайфа, один из молодых хирургов, которых я обучил сосудистой хирургии, в свои двадцать семь стал главным сосудистым хирургом Алеппо – к нему направляли пациентов со всего города. Через полчаса после нашего приезда мы уже снова были вместе в операционной, где я ассистировал ему – у пациента было сложное осколочное ранение бедра. Я был поражен тем, как всего за двенадцать месяцев из практиканта он превратился в довольно опытного сосудистого хирурга.