litbaza книги онлайнРазная литератураИзбранные письма. 1854–1891 - Константин Николаевич Леонтьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 164
Перейти на страницу:
class="sup">3, она дала с удовольствием 100 р<ублей>. Никодим дал 20. Преосвящ<енный> Алексей4 50 р<ублей>. Я, к слову пришлось, рассказал и Скарятиной5, она очень веселилась и смеялась этому и прислала им 10 р<ублей>, Ионин6 дал 25, я дал немножко из денег Мещерского, и так собралось для них больше 200 рублей. Ее мы очень мило «обшили» и его одели на это. Так как дамы нет у меня в доме, т. е. дамы «здравого ума», а сами они ничего оба не знают, то я, вообразите, сам закупал все, что требует опыта и вкуса. Торговался, ездил и купил все дешево и очень красиво. Уступаю им комнаты свои на этот вечер, а сам уйду куда-нибудь, чтобы их не стеснять. Пусть повеселятся. В церкви, конечно, буду. Иначе это было бы и Николаю, и ей обидно. Не знаю, что готовит мне Бог впереди от них, но теперь они очень милы, и я ими доволен. <…>

Публикуется по автографу (ГБЛ).

1 …родители ее… – т. е. Фени.

2 Никодим – как указывает Леонтьев в следующем письме, речь идет об архиепископе Фаворском (занимавшем кафедру в Фаворском монастыре в Палестине). Других сведений о нем не найдено.

3 Анна Георгиевна Толстая (1798–1889), графиня – вдова А. П. Толстого, обер-прокурора Св. Синода в 1856–1862 гг., в доме которого жил и умер Н. В. Гоголь.

4 Преосвящ<енный> Алексей (Александр Федорович Лавров-Платонов, 1830–1890) – с 1879 г. митрополит Московский, впоследствии архиепископ Литовский.

5 Скарятина — неустановленное лицо.

6 Александр Семенович Ионин (1837–1900) – дипломат и писатель. Предшественник Леонтьева по консульству в Янине. Был послом в Бразилии. Леонтьев считал его «умнейшим человеком», у них было много общего во взглядах: «Ионин развивал ту мысль, что с Россиею надо обращаться как с умалишенным человеком, т. е. усадить ее в темную комнату <…>. Ионин против всяких конституций и земских соборов. Он находит, что надо лечить Россию тишиной и спокойствием. Он даже предсказывает распадение России» (Воллан Г. де Очерки прошлого. «Голос минувшего». 1914, № 5. С. 144).

130. К. А. Губастову

1 января 1883 г., Москва

Это не Маша пишет, это я диктую.

На днях получил Ваше милое письмо, Константин Аркадьевич! Для Нового года я с утра все сердился, потому что мороз, а потом расположен был ныть, а Маша вместо нытья предложила писать Вам под мою диктовку и, в некотором роде, вспомнить доброе старое время.

Что бы Вам сказать?

Очень старею, мой друг, и очень своею физиономией недоволен: жреческого в ней мало, а больше хамская стала.

Новостей, конечно, очень много, даже больше, чем Вы ожидаете.

С тех пор как Вы меня угощали ухой из ершей у Патрикеева1 и пожаловали мне на бедность 25 рублей (которые, разумеется, никогда не получите), очень многое переменилось.

Во-первых, я уже не под Новинским, а в Малом Песковском переулке, на Арбате, в доме баронессы Боде2. Квартирка плохая; там были ободранные потолки, а здесь обои висят. Но добрые люди, например Ф. Н. Берг, ее хвалят, говорят, что на губернский город похоже: что-то душевное. Жена моя все та же, впрочем, стала повеселее. Перезнакомилась со всеми дворниками, дьячками и городовыми и целый день болтается по Москве. Часто сердится; [нрзб.].

Я изнемог в борьбе с векселями и т. п. – и Кудиново продал богатому мужику, который уже многое там испортил.

С прошедшей осени и до весны гостила у меня Людмила Осиповна Раевская, и так как я всю зиму никого не принимал и ни к кому почти не ездил, то ей эта однообразная и скучная жизнь надоела и она, оказавшись негодною к продолжению службы, с милостивым манифестом вышла в отставку. С большой благодарностью и большим удовольствием вспоминаю ее шестилетнюю безоблачную службу; горжусь [нрзб.] своим предвидением. Я всегда говорил, что эта женщина много волноваться не станет, а когда ей человек надоест, она его бросит без разговоров и только! Это имеет свои удобства и причины, но зато, кроме равнодушия, за это ничем другим заплатить нельзя.

Маша вернулась из Калуги, в которую она себя сослала за разные преступления [нрзб.]! «Вознеслась, смирилась и изнемогла». Воображает, что может[42] всю остальную часть моей жизни провести около меня; а мне приходится заставлять себя верить в это, потому что я этого всегда желал. Я очень серьезно хочу теперь заняться с ее помощью всем тем, что в моей жизни, мыслях и воспоминаниях заслуживает название посмертного.

Меня очень тронуло, что Вы с таким участием спросили о моих любимцах – Николае и Варе. Их история за эти два года очень сложна и могла бы послужить сюжетом для очень хорошенькой повести, гораздо более свежей и оригинальной, чем все, что пишется у нас и за границей. Ничего даже и поэтизировать не нужно было бы, а только понимать.

Прошлою весной они совершенно перессорились и, чувствуя, что мне это очень неприятно, стали от меня скрываться, расстроились оба и сделались невыносимы. Ее я, помолясь Богу и заглянувши в Евангелие, отпустил, не имея в виду совершенно оставить, – и она прожила больше года с Машей в Орловском монастыре[43], а недавно, узнавши, что я в затруднительном положении, сама пожелала у меня служить; она очень благородная и надежная девушка, умна и добра, но очень горда и непрактична, особенно для самой себя. После этого года монастырской жизни она стала серьезнее смотреть на свои ко мне отношения и теперь действительно мне очень полезна.

Что касается до Николая, то даже больно и рассказывать про него. Он действительно годится в герои романа, но прежде всего – самый злейший враг самому себе. Из этого веселого ветреника, которым Вы его знали, он под влиянием чего не знаю – болезни ли головного мозга, которую в нем находят доктора, или неудачного выбора в любви, – превратился в мрачного, ежеминутно сердитого и даже опасного человека.

Случилось это вот как. Прошлой зимой я за шалости его рассердился на него и прогнал его и хотел совсем от него отказаться: он странствовал долго кое-где, был дворником в одном из московских монастырей; ему было запрещено показываться мне, но он встретил на улице Н. Я. Соловьева и просил его походатайствовать, чтобы я не лишал его по крайней мере своих советов. Я был в это время очень болен и причащался; священник на исповеди посоветовал мне его взять к себе. После этого он действительно стал вести себя примерно, но мало-помалу

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 164
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?