Затем, развернув своего коня, он в сопровождении своих телохранителей поскакал в противоположную сторону от битвы.

Один из телохранителей принца Филиппа подскакал к их отряду и глухо произнес:

— Мессиры, ваша задача прикрывать отход его высочества!

Объявив это, он сорвался с места и поскакал следом за кавалькадой принца. Спустя несколько минут их отряд скрылся за поворотом между холмов.

Франсуа наблюдал за происходящим с открытым от удивления ртом. Битва еще не закончилась, а знамя принца уже покинуло поле боя. Даже ему, впервые побывавшему в таком сражении, было несложно предугадать, что произойдет дальше.

Словно подслушав его мысли, со стороны сражающихся долетел протяжный вой боевого рога. Видимо, заметив отсутствие знамени принца, граф де Потье приказал трубить отступление.

Несмотря на то, что баталии старого маршала отступали организованно, Франсуа понимал, что это вовсе не отступление — это самое настоящее бегство.

В какой-то момент в его голове мелькнула мысль о том, что он не обязан здесь и сейчас умирать. Если сам принц покинул поле боя, тогда какой смысл оставаться здесь Франсуа. Он еще слишком молод, чтобы все закончилось. Да еще вот так глупо и бесславно.

Он оглядел находившихся рядом с ним дворян и прочитал на их лицах примерно те же мысли. Вечный весельчак Луи де Рошан уже не улыбался. На его чело набежала тень. Он то и дело оборачивался, вглядывался туда, куда ускакал принц. Франсуа заметил, что губы его приятеля шевелятся. Ему даже удалось разобрать несколько слов. Барон де Рошан явно осыпал тихими проклятиями старшего сына короля.

В один из таких моментов барон обернулся снова и на мгновение замер с открытым ртом. Франсуа, заметив состояние товарища, тоже обернулся, чтобы посмотреть на то, что его так удивило.

— О боги! — прошептал он.

Виконт де Грамон отказывался верить своим глазам. Этого просто не могло произойти. Из-за холма, где еще недавно исчез отряд принца Филиппа, показалась конница. Впереди скакал рослый знаменосец, а над его головой развевалось полотнище с гербом Карла Третьего.

Сотня… Две… Три… Четыре… Пять… Всадников становилось все больше и больше. Стяги новоприбывших были смутно знакомыми. Франсуа, восхищенно наблюдая за тем, как они выстраивались в три баталии, ощущал, как в его груди разгорался настоящий жар.

Его сейчас абсолютно не интересовало, откуда взялись в их тылу эти тяжеловооруженные рыцари, и кто их ведет. Единственное, что было важно — у них появилась надежда на победу!

— Слава королю! — неожиданно взревел кто-то из его соратников.

Этот клич тут же подхватили все остальные, в том числе и сам Франсуа. Выстроившиеся в три баталии всадники ответили похожим ревом и сдвинулись с места, постепенно набирая скорость.

Франсуа торопливо приказал своему оруженосцу подать ему его копье. Но тот как-то странно замешкался, с опаской глядя на скачущую лаву вестонских всадников.

— Болван, ты что же там уснул? — нетерпеливо прикрикнул на него Франсуа.

— Слишком быстро, — пролепетал тот в ответ.

— Да что же ты мямлишь! — взбесился Франсуа.

— Мессир, они скачут слишком быстро, и мы не успеваем с ними разминуться, — в голосе оруженосца прорезались панические нотки. — Они атакуют не аталийцев, а нас!

— Что⁈ — Франсуа обернулся и снова обомлел.

Мальчишка был прав. Вестонская конница, набрав приличную скорость неслась сейчас прямо на их небольшую баталию. Он уже слышал испуганные крики и проклятия своих соратников.

Франсуа изумленно оглядел стяги вестонских рыцарей, и вдруг его взгляд остановился на одном из них. Ему был знаком этот герб. Причем он узнал о нем случайно, благодаря бастарду.

Еще до приезда Макса в столицу, Франсуа услышал от отца, что ублюдок его дяди дрался на дуэли с виконтом из какого-то западного графства. Отец в тот день вскользь упомянул о гербе неких Англандов, которые в конечном итоге стали причиной разгрома легионов маршала де Клермона…

И вот прямо сейчас Франсуа с замиранием сердца наблюдал, как над головой одного из рыцарей, что скакали в их сторону, развивался красно-белый стяг с гербом предателя — графа де Англанда… А еще он, наконец, смог рассмотреть, что вестонцы были только в первых рядах. Остальные всадники были аталийцами…

Глава 25

То, что битва между армиями принца Филиппа и Золотого льва состоялась, мы поняли, когда на пути нам начали попадаться первые небольшие отряды вестонцев. Это были остатки войск герцогов де Гонди и де Бофремона.

В течение нескольких дней, сведя все рассказы выживших в той битве воедино, я уже примерно представлял себе общую картину произошедшего. Золотой лев в очередной раз доказал всему миру, что он является одним из самых победоносных и удачливых полководцев на материке.

Впрочем, на мой взгляд, удача в этом конкретном случае если и сыграла свою роль, то незначительную. Маршал ди Лоренцо выиграл эту битву, благодаря своему расчетливому и острому уму, а также благодаря феноменальным для этого мира организаторским способностям. Иначе все, что я услышал, объяснить было сложно.

Чем больше я узнавал о маршале ди Лоренцо, тем яснее понимал: окажись мы с ним на поле битвы, малой кровью это не закончилось бы. В глубине души я был даже рад, что мы с ним все-таки разминулись.

И судя по тому, как он уклонился от боя с моим войском и предпочел сразиться с армией герцогов, с уверенностью могу утверждать, что маршал ди Лоренцо — один из немногих людей, кто отнесся ко мне серьезно, и по всей видимости тоже не горел желанием встречаться.

Тщательно изучив все полученные сведения, я пришел к выводу, что Золотой лев не только воспринял меня как более опасного противника, чем герцоги, но еще и использовал мою же тактику в этом сражении.

А вот де Гонди и де Бофремон, как и представители семьи ди Спинола, сделали ставку на кавалерию. Вполне в духе местного искусства войны. Правда, как мне рассказывали некоторые выжившие дворяне, присутствовавшие на последнем военном совете перед сражением, кое-кто из вестонских военачальников предложил неплохую тактику ведения боя