class="p1">То и дело открывалась дверь и кто-то входил, но на них и Канут, и Ингрид обращали совсем мало внимания. Сперва это были несколько галдящих юнцов то ли мастеровых, то ли студентов победнее, но с деньгами, что бросалось в глаза, потом ещё трое наёмников, которые присоединились к компании у двери, а потом двое молодых, скромно одетых мужчин, при оружии, но как-то совсем не похожих на буянов. Один из них прямиком направился к камину, второй огляделся, присмотрелся к Кануту и размашисто направился в его сторону. Ингрид, которая сидела лицом к двери и первая это увидела, с любопытством смотрела, что будет дальше.

Подойдя поближе, незнакомец с размаху хлопнул Канута между лопатками.

– Привет!

Канут развернулся, упустив на блюдо огрызок мяса, и подскочил:

– Да ё… Гранмар? Ну, ты… Привет, привет! Садись-ка сюда. Ты один?

– Халльфреда не узнал? – Новопришедший расплылся в улыбке.

– Я его не видел, – Канут оглянулся. Человек, который наклонился над камином, чтоб согреть ладони, махнул ему рукой. – Теперь вижу. Когда прибыли?

– Да сегодня утром. С отцом и матерью я пока не говорил. Но когда мне сказали, что ты в городе, я сразу понял, что здесь. – Гранмар перевёл взгляд на Ингрид. – Да ещё и не один. Со своей подругой?

– Нет. – Канут посмурнел. – Познакомься. Это Ингрид. Наша сестра.

«Гранмар по прозвищу Летун!» – осенило её. Конечно, это же один из сыновей Сорглана и Алклеты. Кажется, пятый. Значит, он её брат. Ингрид с любопытством посмотрела на нового родственника.

Брат был на вид молод, и хоть она знала, что ему уже тридцать четыре, решила бы, что он примерно её ровесник. Светловолосый, он смотрел на мир глазами Алклеты, такими же и по цвету, и по форме. Сходства добавляли длинные, совсем девичьи ресницы и такой же высокий, как у матери, лоб. Остальное же представляло собой изощрённую смесь черт обоих родителей. Гранмар был довольно красив, а уж обаяние его Ингрид почувствовала сразу. Он был весёлым, и, должно быть, лёгкой болтовней, умением вовремя пошутить и не обидеться на чужую шутку, без труда завоёвывал друзей. А как известно, мужчину привлекательным чаще всего делает не внешность, а характер. Характер в сыне Сорглана чувствовался не хуже, чем в самом Сорглане.

Гранмар взглянул на Ингрид с недоумением.

– Какая такая сестра? Откуда у нас появилась сестра?

Подошёл второй, как поняла Ингрид, самый младший брат, Халльфред Рассказчик, если она всё правильно запомнила, по годам младше её на два года. Он выглядел мрачным и нелюдимым и на неё посмотрел с откровенной неприязнью.

– Теперь есть, – ответил Канут, допивая пиво из первой кружки. – Отец и мать решили её удочерить.

– Подожди. Так скоропостижно? – На этот раз Гранмар посмотрел на Ингрид с бо́льшим любопытством. – Из-за чего? Была какая-то причина?

– Только та, насколько я понял, что матери так захотелось.

– Похоже, ты пришлась ей сильно по душе, – сказал он, улыбаясь.

– Похоже, – улыбнулась она в ответ.

– Что ж, будем знакомы. При рождении меня назвали Гранмаром, а потом такие остряки, как мой братец, – он кивнул на Канута, – назвали меня Летуном, мол, я нигде не задерживаюсь надолго, как птица перелётная. Ну, Летун и Летун, мне всё равно.

– А ещё потому, что и на одном месте сидя, постоянно носишься туда-сюда, – добавил Канут. – Но, в сущности, он прекрасный малый.

– А это наш общий младший брат Халльфред. – Младший сын Сорглана мрачно посмотрел на брата и отвернулся. – Его называют Рассказчиком за обходительность и приятность в общении. Сама видишь… Не обращай на него внимания. Он всегда такой.

– Как можно, – усмехнулась Ингрид, отправляя в рот кружочек угря. – Никак не думала, что познакомлюсь с новыми братьями в таверне под пиво.

– Я, положим, вообще не думал, что, зайдя в таверну, обнаружу там сестру, – расхохотался Гранмар. – Эй, хозяин, пива для нас всех. Э, да тащи сюда сразу бочонок, чтоб нам тебя не ждать всякий раз. Надо же отметить приобретение нового родственника! Вернее, родственницы. Ты откуда взялась-то, сестрёнка?

– Я родом с Терры, – ответила Ингрид. – Меня сюда привезли в качестве трофея.

– Брат привез? – Гранмар покосился на Канута. Тот что-то пробурчал с набитым ртом.

– Нет. Я стала дочерью Сорглана прежде, чем познакомилась с Канутом.

– Ясно. Расскажи-ка мне о Терре. Туда стоит идти в поход?

– И ты правда думаешь, чсто я посоветую тебе туда отправляться грабить?

– А почему нет? Да ладно, а если назвать это не грабежом, а спасением оставшегося?

Ингрид, то и дело глотая пиво, принялась по уже привычному кругу повторять свой рассказ о родном мире. Она всеми силами старалась выразить мысль, что отправляться на Терру за приключениями нет смысла, что лучше оставить купцам поездки в те края, а самому отправляться искать славы куда-нибудь ещё.

Принесли бочонок, и умелым ударом в верхнее донышко хозяин таверны расколол его и вынул половинки из мгновенно вспенившегося дегтярно-чёрного напитка. Халльфред и Гранмар принялись черпать пиво огромными кружками, приказали принести окорок и рыбу, только большими кусками. Ингрид краем глаза смотрела, как младший брат рвёт желтоватыми, как слоновая кость, зубами куски копчёного мяса, и не могла понять его к себе отношения. Она как-то мгновенно робела при малейших признаках неприязни и начинала копаться в себе, пытаясь понять, в чём виновата.

Теперь Халльфред совсем не обращал на неё внимания, и дочь Сорглана постепенно забыла о его недовольстве, погрузилась в беседу о Терре. Она вела её с Гранмаром, который туда не ходил, и с Канутом, который был там, но видел мало, и этот разговор захватил всех троих. Ингрид разговаривала, а сама вспоминала о залитых солнцем лиственных лесах, о домиках, натыканных в пригородах, и о самом городе, сером и неопрятном в непогоду и ярком, красивом в солнечные дни. Вспоминала родной городской дом, который последний раз ремонтировали ещё до её рождения, двор-колодец, соседние дворы, больше похожие на помойку, парк через два квартала, где щуплые редкие деревья, подобно болезненным от рождения детям, чахли в городском смоге. Вспомнила то лето, когда на юге городской области горели торфяники, и город заволок удушливый вездесущий дым, густой, как туман. Она тогда как раз должна была родить, и этот дым раздражал её несказуемо.

Внезапно, когда она уже почти