не говорю кому попало, вы всего второй человек, кому я это сказал и то, только потому, что возникла такая необходимость.

— А кто первый?

— Товарищ Сталин.

— И что?

— Внимательно выслушал и принял к сведению, думаю, пока Гитлер не разгромит Францию, он мне полностью не поверит.

— Ладно, с этим понятно, но что вы хотели мне предложить, вы ведь не просто так начали этот разговор?

— Не просто так, есть у меня одна задумка, как поломать немцам всю игру. Я предлагаю вам не пускать патрули из одних ваших сотрудников, что бы противник не смог сработать под них.

— Так что по вашему, мне совсем не проверять людей, как тогда нам работать?

— Я предлагаю вам следующее, все патрули будут только военные и при этом с бронетехникой, пара закрытых бронетранспортёров обязательна, причём обязательно с рацией и не меньше полнокровного отделения бойцов при них. Если переодеть диверсантов в форму и выдать им оружие ещё возможно, то вот с бронетехникой так не выйдет, а если даже они смогут где уничтожить настоящий патруль, то это очень скоро станет известно, в любом случае так мы не позволим им резвится так, как хотят они. Что по вашей работе, в каждом патруле будет один или два ваших человека, которые и будут проверять документы и остальное, а мои люди в основном будут представлять собой исключительно силовую поддержку для ваших. Так я думаю будет лучше всего, и работу будем делать и противнику жизнь осложним максимально.

— А в этом что-то есть, получается и волки сыты и овцы целы, и кроме того отработаем взаимодействие.

— А я про что, к тому же если моему патрулю сунут ваши документы, то в большинстве случаев таких людей сразу отпустят и багаж или груз проверять не станут, а у вас тоже людей не так много, что бы охватить патрулями большие территории, да к тому же и патруль получится всего из нескольких человек. И вот что ещё, если так делать везде, то противник скоро про это узнает и придумает что-то другое, а потому я предлагаю усложнить ему жизнь. Вы всё же будете делать свои патрули, НО, во-первых, их всегда будут страховать мои бойцы, находящиеся рядом и замаскированные, а во-вторых, такие патрули всегда будут действовать в тесном взаимодействии с местными военными. Командование близлежащих частей должно знать, когда и где будут патрули НКВД, это и для выделения им силовой поддержки и для знания того, где и когда будут настоящие патрули и посты, все остальные априори будут считаться противником и действовать против них будут соответствующе.

— Я рад Святослав Константинович, что вы не держите зла на моё ведомство из-за того досадного недоразумения.

— Идиоты встречаются везде, а контролировать каждого своего подчиненного не может ни один начальник, да и какие могут быть обиды, когда от этого будет страдать общее дело.

— Отлично, значит договорились, я пришлю к вам в штаб своего человека, который будет отвечать за совместное патрулирование, вот с ним вы и согласуете все детали.

Я остался рад прошедшим разговором, а так же тем, что нашёл общий язык с Серовым, мне ещё только не хватало накануне войны конфликтовать с НКВД. Вот теперь и посмотрим, как Канарис будет засылать к нам своих диверсантов. Любой патруль без бронетехники априори будет считаться вражескими диверсантами, а пока надо будет хорошо прошерстить все леса, особенно на возвращённых территориях, там сейчас столько всякой швали прячется, что работы будет море. Пока ещё нет войны, надо основательно почистить территорию, тут и разведчикам с обычными бойцами хорошая тренировка, да и потом нам самим воевать легче будет, когда не будут бить нам в спину, а кроме того узнают местность и потом не будут работать вслепую. Выйдя из управления НКВД, я велел ехать в обком, надо было представиться и партийным руководителям, а то ещё чего доброго обидятся, что не оказал им должного уважения. Вот так и началась моя служба в Киеве, и дел предстояло сделать очень много. Контроль за строительством укреплений на старой и новой границе, посещение заводов для производства бронеколпаков и бронекапониров, вооружение укреплений, учения моих бойцов, дел было невпроворот. Короче я крутился как белка в колесе, но постепенно всё налаживалось, к осени закончили с укреплениями, всеми, а на новой линии теперь только строили бетонные доты и огневые точки у мостов, бродов и на перекрёстках. Хоть их было и не много, но строили их в критических точках и к весне должны были закончить, так что даже первая линия обороны в основном из полевых укреплений лишь немного усиленная бронекапонирами могла достаточно хорошо помочь войскам держать оборону. В строительных работах участвовала исключительно пехота, ну и сапёры разумеется, а остальные рода войск усилено тренировалась, да и пехота не сидела безвылазно на строительстве. Знаю, что использовать бойцов на строительстве не очень хорошо, но ведь и строят они не генеральские дачи, а кроме того я не задействовал всех и сразу. Бойцы менялись каждые две недели, а потом учились, у меня даже на этой почве вышел конфликт с политуправлением. Тут было сразу несколько факторов, и то, что я основательно срезал время на политподготовку, а то эти звездуны всё время переливали из пустого в порожнее. Нет, значение политической грамотности бойцов я не отрицаю, но ведь для всего должна быть мера, а политруки хотели для себя слишком много времени. Потом вышли споры из-за укреплений, ага, я заставлял на учениях и при строительстве отрывать полноценные окопы, полного профиля, а эти звездуны настаивали на индивидуальных ячейках, под предлогом излишней усталости бойцов. Но апофеозом наше противостояния стала весна следующего года, когда я приказал под благовидными предлогами вывести из приграничной зоны все семьи комсостава, а также отменить отпуска и выходные для командиров. Только прямое вмешательство Сталина поставило политработников на место, но зуб на меня они наточили, причём даже не зуб, а клык, от саблезуба. А так всё шло как положено, и для меня сейчас было главным пережить этот год.

10 мая 1940 года, Москва, Кремль.

Сталин был в своём кабинете, когда пришло сообщение, что Германия внезапно вторглась на территорию Бельгии, Голландии и Люксембурга. Когда он услышал об этом, то сразу вспомнил свой долгий и непростой разговор с Разумовским. Уже в который раз Разумовский оказался прав, и ведь скорее всего он и в остальных своих прогнозах окажется прав. Решив