Шеренга же, стоявшая на коленях, расслышав слова вампира, моментально вскочила на ноги и бросилась в разные стороны. Кто-то побежал к наарам упырей, кто-то начал заводить наши фургоны во двор, выстраивая харра мордой к корытам, кто-то скрылся в бараке и постройках. Но вскоре все вернулись, таща весьма объемные мешки, из которых начали высыпать в корыта какие-то листья и траву. И при этом все они были счастливы. Ну… или очень качественно притворялись счастливыми. Я таких блаженных выражений лиц даже у обкурившихся вусмерть торчков не видел. Они и на весьма отчетливый запах тухлятины, идущий от нашего каравана, никак не реагировали, даже не поморщились.

Ребята выбрались из фургонов и стали небольшой кучкой около нас с Шелли, искоса посматривая на суетящихся местных. Мои стояли с каменными лицами, описать же состояние отца Якова я, пожалуй, не возьмусь. Наверное, он и сам не взялся бы.

— Они что, всегда такой кайф от работы ловят? — спросил наконец Тирли.

— Ага, как же, — ехидно отозвалась Шелли. — Это просто т’сареш здесь. Если бы мы были одни — повесились бы, ожидая… Да вы приглядитесь, как они на вас смотрят. Да и на меня тоже.

И правда. К нам местные старались не приближаться, но взглядом иногда цепляли. При этом выражение величайшего наслаждения на их лицах сменялось… Ну больше всего это напоминало презрение. Как будто бы посреди их дома кто-то навалил кучу свежего и отборного дерьма, но убрать не разрешили. Даже вампиры так не смотрели. Нет, они нас тоже презирали, но немного по-другому, пожалуй, даже меньше, чем своих подчиненных. И еще к презрению местных людей иногда примешивалась и жалость, вот типа им доступно высшее наслаждение, а нам, недостойным, нет.

— Ну что, поняли, что такое подчиненные? — также с насмешкой спросила тифлингесса. — Даже т’сареш к свободным так не относятся, как их рабы. Кровососы нас хоть и считают скотом, но скотом опасным, скотом, который может огрызнуться. Так смотрят охотники на диких кабанов. К нам, тифлингам, относятся как к дикой разновидности нааров, те реально опасны, запросто могут задрать охотника. А эти… Тьфу… Их сражаться в принципе не научить. Да и на меня смотрят… В Десяти городах я бы за такой взгляд мужику яйца оторвала и съесть заставила, а бабу обрила бы налысо. Во всех местах. Сами-то, можно подумать, все красавцы писаные. Хаос, да у нас даже те, которые мальчиков предпочитают, на меня так не реагируют.

Насчет красавцев-то да… Тут Шелли была права абсолютно. Нет, на вкус и цвет все фломастеры разные, но кому могли понравиться эти… Ну ладно, люди. Я-то по нашим меркам не особо высокого роста, метр восемьдесят два, но эти какие-то совсем мелкие, мне до плеча не достают, наверное. Узкие плечи, впалая грудь. Лица же… не знаю, как описать, на языке слово «вырожденцы».

— Это ужасно, — шепотом сказал священник. — Господи, укрепи меня в мыслях моих, дай мне силы пройти путь, ниспосланный тобой, и достойно выдержать испытания…

— Потапыч, уводи Шестого в фургон, — шепотом приказал я, — и делай, что хочешь, хоть связывай, хоть по голове бей, но чтобы, пока не уедем, он не высовывался…

Пулеметчик обнял отца Якова за плечи и увлек за собой. Остальные подавленно молчали. Стингер тряхнул головой:

— Н-да, качественно им мозги промыли. Майор, тебе не кажется, что это идеал общества для наших политиков? Шелли, я надеюсь, они нас не понимают…

— Ну, вас-то точно не понимают, — ответила девушка. — А я говорю на северном диалекте, его даже наша охрана вряд ли знает, местные же только имперский т’сареш понимают. Можно подумать, им тут кто-нибудь учителей нанимает. Да и имперский-то внушают исключительно по минимуму, чтобы хозяина понимали. Да, а у вас что, т’сареш тоже имеют своих подчиненных? Вы же говорили, что они у вас прячутся…

— Если бы вампиры, — тяжело вздохнул я, — в том-то и беда, что такие же люди, почему-то считающие, что им все должны подчиняться…

— Ну, в любом обществе должен быть главный, — пожала плечами Шелли, — иначе просто не выжить. Да и от природы кто-то способен на большее, кто-то на меньшее, от этого никуда не уйти, что тут сделаешь-то…

— Так-то оно так. Твоя правда. Вот только те, кто нами правит, очень хотят, чтобы их приказы выполнялись без всяких раздумий и рассуждений… Ну вот как эти подчиняются т’сареш. Более того, кое-что внедряют, пытаются разучить людей думать, правда, обходиться им приходится без ментальной магии…

— Ладно, командир, мы-то вроде как пока избегаем этого оболванивания, ты сам-то когда последний раз зомбоящик включал? У нас, слава богу, был выбор, и мы его сделали, — толкнул меня кулаком в бедро Стингер. — Шелли, может, воды наберем, у нас один бочонок остался, но раз все равно остановились… Я тут колодец заметил.

— Да, можно.

— Тогда мы с ребятами займемся.

— Погоди, не надо, — остановила моего зама тифлингесса. — Просто достаньте пустые бочки и поставьте в сторонке на землю. Потом погрузите.

— Да ладно, мы и сами справимся.

— Не надо, я сказала, еще зацепите случайно кого-то из этих, тут такое начнется…

Вот зря она это сказала. Стингер теперь из принципа кого-нибудь пнет.

— Капитан, не сметь, убью, — тихо прошипел я.

— Командир, ну не идиот же я, — также тихо ответил Стингер, — мы пойдем, вытащим, свистнешь нам потом, когда обратно грузить.

Капитан дернул Комара за локоть, и они трусцой убежали за бочками. Шелли же громко свистнула, привлекая внимание т’сареш, и крикнула:

— Сердент, уважаемый! Мне бы еще воды набрать, мои слуги достали емкости.

— Да, госпожа, — ответил т’сареш и пнул пробегающего мимо человека. Тот моментально упал на колени и стал выслушивать приказы. Я тихонько толкнул локтем Шелли:

— А что бы было, если б мы зацепили кого-нибудь из этих?

— Истерика как минимум, упал бы на землю, начал бы колотиться, орать, что его тронул нечистый, что он не достоин служить повелителям, ну и так далее. — Шелли зло тряхнула головой. — Вот сколько раз видела их, но никак привыкнуть не могу. Да, насчет нашего спора, извини, я опять не подумала. Давай забудем. Не было никакого спора.

— Да ладно. Расскажу я тебе, кто такой черт. Как-нибудь… — Я обнял девушку и осторожно погладил ее плечо. — А у поэта, ну, который сочинил ту песенку, которая тебя так заинтересовала, есть и другие стихи, получше.

— А я и в самом деле покажу вам танец, когда вылечусь. — Шелли плотнее прижалась ко мне. — Слушай, а почему ваш жрец так странно отреагировал? И зачем ты приказал увести его?

Я просто не знал, что ответить. Может, ей рассказать про основы нашей религии? Но вот в моем изложении звучать это будет, наверное, несколько… предвзято, что ли. Начать с того, что в Бога я не верил. Вообще ни в какого. Ну работа у меня такая. Как-то трудно верить в божество, которое за твою работу стопроцентно гарантирует вечные муки после смерти. И ведь то дело, которое я делал, оно нужно, для моей страны, для людей, которые в ней живут… А потом, я же так или иначе, но интересовался историей, причем военной. И в отличие от наших верующих примерно представлял, сколько крови было пролито во имя всепрощающей и миролюбивой религии. А правило подставить вторую щеку у меня вообще поперек горла стояло. Но у каждой монеты есть две стороны. Некоторые священники действительно верили в то, что проповедовали, и реально помогали людям. Ладно там вещами, или деньгами, или участием, так ведь действительно души лечили…