Это была невероятная удача, награда за предыдущую, почти невыполнимую миссию и явственный признак веры немцев в его возможности и его лояльность. Поначалу Зигзаг колебался, заявляя, что ничего не знает о технической стороне дела и «ему потребуется обучение, чтобы понять, что именно искать». Эти проблемы будут решены, заявил фон Грёнинг с услужливостью человека, вдруг получившего возможность состричь огромные дивиденды с вложенных инвестиций.

Чтобы Чапмен мог найти это воображаемое оружие, его должны будут посвятить в самые глубокие тайны германского подводного флота. В документе, пришедшем из Берлина, содержалась вся информация, как известная, так и предполагаемая, об искомом приборе, обнаруживающем субмарины. Через несколько дней в компании Хольста и фон Грёнинга Чапмен отправился в норвежский порт Тронхейм, где трое чрезвычайно подозрительных офицера морской разведки описали, как мало они знают о способностях британцев обнаруживать подводные лодки. Они предположили, что англичане, возможно, используют для поиска субмарин какой-то параболический рефлектор, ловящий отраженный луч. Детонаторы, используемые в британских глубинных бомбах, также, похоже, имеют встроенный прибор, измеряющий расстояние до цели, использование которого позволяет наносить максимальные разрушения. Как работают британские гидроакустические станции и гидролокаторы более позднего поколения, для них было полнейшей загадкой: они полагали, что в них, вероятно, используется «устройство на основе инфракрасных лучей», телевизионная система либо же приспособления, улавливающие и измеряющие излучаемое подлодкой тепло.

У Чапмена сложилось впечатление, что «эти люди очень мало знают о приборах, способных обнаруживать подлодки» и «крайне переживают» по поводу секретного оружия, способного днем и ночью отслеживать субмарины на расстоянии до 200 миль. Одна из подлодок, рассказывали они, была атакована при плохой погоде и сильном тумане, что до этого казалось невозможным. Подлодки гибли все чаще. Офицеры признались, что не имеют представления о происхождении этого прибора, и предлагали обратить внимание на инженерную часть в Кенсингтоне, где, возможно, производят эту технику. В ходе беседы, пока Чапмен делал пометки, старший офицер морской разведки постоянно смотрел на него, под конец обмолвившись, что явно где-то его видел.

После возвращения в Осло Чапмен был вызван к капитану первого ранга Реймару фон Бонину, руководителю абвера в оккупированной Норвегии. Это была их первая и единственная встреча. За обедом в огромной квартире фон Бонина на Мунтесгате лысеющий флотский офицер, в полной морской форме, с четырьмя золотыми планками на рукаве, рассказал, что британский прибор для обнаружения субмарин настолько чувствителен, что способен засечь подлодку, лежащую на дне с выключенными двигателями, и предположил, что британцы, возможно, «использовали рентгеновские лучи или что-нибудь в этом роде».

Миссия была назначена на март 1944 года. Как и в прошлый раз, Чапмена предполагалось выбросить с парашютом над одним из отдаленных районов Британии со всем необходимым оборудованием. Как только он узнает что-либо о приборе или, еще лучше, добудет его, он должен будет украсть небольшое рыбацкое судно у южного побережья Англии и отплыть на нем на 10 миль от берега, где его подберет гидросамолет и доставит к берегам Европы. В абвере, по-видимому, искренне полагали, что Чапмен в воюющей стране сможет запросто украсть лодку и уйти на ней в море: быть может, это было обычное проявление невежества, возможно, вера в криминальные таланты Чапмена, а может, и то и другое разом. Его отвезли в Берген, где он провел три дня, под руководством начальника гавани тренируясь в навигации на небольшом рыбачьем баркасе.

Приготовления к включению Чапмена в войну на море были, однако, прерваны иными разразившимися боевыми действиями — очередной борьбой за передел сфер влияния, на сей раз среди высшего германского командования. В декабре прибывший из Берлина старший офицер военно-воздушных сил заявил, что «Чапмен — именно тот человек, который нужен люфтваффе для ответственной миссии». У люфтваффе оказались собственные планы на знаменитого британского шпиона — и собственная паранойя. Чапмену рассказали о второй, альтернативной миссии: пока немецкие подлодки страдали от нового британского прибора, отслеживающего их перемещения, британские ночные истребители выигрывали войну в воздухе благодаря еще одному секретному изобретению. Незадолго до описываемых событий немцы сбили английский самолет, на котором была установлена неизвестная доселе радиолокационная система. Во время крушения на машине уцелело недостаточно оборудования, чтобы по нему можно было восстановить первоначальный вид прибора, однако вполне достаточно для понимания того факта, что люфтваффе столкнулись с новым и весьма опасным оружием. Речь, по-видимому, шла о созданной в США радиолокационной системе AI10, которая использовалась на английских истребителях и бомбардировщиках, в особенности на «москито», с конца 1943 года. Чапмену объявили, что «он сможет запросить любое вознаграждение, если добудет фотографии или чертежи этого прибора».

Еще несколько месяцев назад Чапмен внушал немцам серьезные подозрения. Теперь, когда им приходилось обороняться, он оказался «золотым мальчиком» абвера, за которого дрались авиация и флот, отстаивая каждый свою миссию как наиболее приоритетную. Наконец в борьбу между ведомствами вмешался фон Грёнинг, заявивший, что задание флотского командования будет приоритетным (и флот заплатит за операцию), а радиолокатор для истребителей станет дополнительной целью.

Умениям Чапмена тем временем нашли практическое применение: подобно почетному профессору шпионажа, он проводил семинары в качестве консультанта на гонорарах, рассказывая о методах диверсионной работы избранным группам секретных агентов, используя в качестве учебного примера фальшивую диверсию на заводе «Де Хавилланд». Раньше Чапмена не допускали к работе с рацией, однако теперь его попросили учить телеграфированию двух молодых исландцев, Хьятли Бьорнссона и Сигурдура Нордманна Юлиуссона. Немцы полагали, что союзники, вполне вероятно, вторгнутся на континент, используя как плацдарм Исландию, так что абвер начал работу по созданию в этой стране своей шпионской сети. Бьорнссон и Юлиуссон были завербованы в Дании неким Губрандуром Хлидаром, странноватым исландским ветеринаром, больше интересовавшимся искусственным осеменением, в котором был признанным специалистом, нежели шпионажем, где он никак не мог считаться профессионалом. Завербовав Бьорнссона и Юлиуссона, он еще раз доказал, что слишком сильно привязан к своим пробиркам: оба были полны энтузиазма, однако отличались изрядным тупоумием. Для того чтобы они освоили хотя бы базовые навыки работы с рацией, потребовалось несколько недель интенсивной учебы.

Тем временем рассыпались последние остатки команды, собравшейся некогда на вилле Бретоньер. Отношения между фон Грёнингом и Преториусом, никогда не бывшие дружескими, постоянно ухудшались. Нервный и обидчивый Преториус обвинял фон Грёнинга в кознях, ставящих целью задержать его в Осло и тем самым лишить его героического фронтового будущего, о котором он грезил. В конце концов многочисленные обращения Преториуса к высшему командованию с просьбами перевести его в какое-нибудь другое место службы возымели действие. Преториус был счастлив, невзирая на то что его новая служба имела мало общего с жестокостью нацистской военной машины, не говоря уже о деяниях тевтонских героев прошлого. Преториус, уверенный в исключительном терапевтическом и культурном воздействии английских народных танцев, каким-то образом сумел убедить в этом и германские власти и в результате был назначен инструктором вермахта по танцам.