– А эта… проклятая земля, она может быть опасной? Что нас ждет там?

– Для тех, кто находится под моей защитой, никакой опасности нет. – Господин вскинул подбородок. – Что до второго вопроса, ответить на него не смогу даже я. Но я уверен, что те, кто защищен верой в меня и острыми мечами, справятся с любой напастью. Смотри, вам придется, – хозяин Калноса вновь наклонился к карте, – вам придется идти вот так, обходя Закатный архипелаг с юга.

Острый ноготь начертил на пергаменте длинную кривую.

– Это удлинит путь, но зато позволит проскользнуть незамеченными. Здесь нет торговых путей, не встречаются рыбацкие баркасы. Опасным будет только последний участок пути, когда вы пройдете южнее острова Драдос. Тут появится вероятность наткнуться на судно, купеческое или даже военное. Постарайтесь этого избежать, ибо мне очень важно, чтобы все остальные по-прежнему считали, что Тенос необитаем.

Шолан смотрел и запоминал.

– Когда обоснуетесь на острове, – продолжил Господин, – постарайтесь отыскать исток… точку прорыва, выхода той силы…

– Но как это сделать?

– Думаю, что она будет заметна издалека. – Господин задумчиво почесал длинный нос, пошевелил ушами. – Если же нет, то доверяй чутью. И постройте храм рядом с местом прорыва. В жертву придется принести одного из своих, но ничего не поделаешь. Затем проведешь ритуал Вызывания, и я приду к вам…

– Все понял, – кивнул Горт.

– Не сомневаюсь. Сотня лучших воинов моей гвардии уже погрузила на твою галеру все необходимое и погрузилась сама. Так что можете отправляться.

Шолан вновь опустился на колено, а хозяин Калноса, Тринадцатый, благословил его широким жестом. Над головой человека на мгновение вспыхнуло составленное из тысяч багровых звездочек изображение созвездия Молота, потом с шорохом и шипением рассыпалось.

– Иди, – голос Господина стал гулким, от его мощи вздрогнули стены.

Горт вскочил и, не поднимая глаз, заспешил к дверям. Он знал, что смотреть на повелителя в те моменты, когда божественная сущность овладевает им целиком, просто опасно. Несколько роданов, имевших неосторожность это сделать, были поражены слепотой.

Эльф кивнул Шолану и повел за собой, вниз по лестнице, к выходу из главной башни. Не обменявшись ни единым словом, во дворе они сели на лошадей и поскакали обратно в сторону гавани. Промчались через тихий, запуганный Стритон, мимо руин, оставшихся от святилищ, и достигли причала.

Галера стояла на месте, мягко покачивалась на волнах, а над ней, упираясь в низкие тучи, поднимался столб тумана. Пока еще прозрачный, он постепенно густел, становился толще. Верхушки мачт уже можно было разглядеть с трудом, белесые пряди ползли вниз, к реям.

– Господин не пожалел сил, – сказал эльф-провожатый, глядя на туман. – От всей души надеюсь, что ваша миссия увенчается успехом.

– И я надеюсь. – Горт спешился и неторопливо пошел туда, где по сходням шагали воины в одинаковых белых плащах с вышитой на них Крылатой Рыбой.

Господин и вправду не поскупился – прислал одну из гвардейских сотен.

С такими воинами можно только победить.

Интерлюдия в центре мира

Алион содрогался от самого дна Великой Бездны до Небесного Чертога. Боги и драконы сражались, удерживая рвущихся в пределы мира гостей с Нижней Стороны. Смертные в яростном безумии истребляли друг друга, нагхи заливали кровью джунгли Мероэ, люди и гномы топтали заснеженные долины равнины Дейна. Йотуны рвались в глубину Вечного леса, эльфы пытались их сдержать и погибали, не зная, как защитить себя от древнего, забытого колдовства.

Спокойствие царило только на вершинах Опорных гор, величавое и неспешное, вечное и могущественное. Ярко светило солнце, плыли в вышине облака, и колыхался белый туман в исполинской каменной чаше, где уже тысячелетия спит крепким сном Безымянный.

Сказать точно, спит он или нет, не мог никто, ибо ничей взор не заглянул за непроницаемую завесу. Но все, и роданы, и боги, полагали именно так, ведь куда спокойнее думать, что неведомая опасность дремлет, чем ломать голову в попытках решить, что с ней делать.

А из туманной глубины между тем доносились странные звуки – однотонный шелест, тягучие, надрывные стоны и оживленное, очень тоненькое посвистывание. Колосились на склонах гор выросшие на голом камне черно-желтые и бело-фиолетовые цветы на толстых чешуйчатых стеблях.

Много дней они жадно впитывали солнечный свет, темными листьями вытягивали из ветра его дыхание, длинными корнями сосали воду из подземелий и колдовскую силу из той долины, где прячется Безымянный.

И в один день то, что пряталось в скалах, созрело.

Сотни, тысячи цветов словно взорвались одновременно. Настоящие фонтаны из лиловых, алебастровых, шафранных и агатовых лепестков взметнулись над горными склонами и опали. Чешуйчатые стебли сгнили в одно мгновение, превратились в сухие плети.

В тех местах, где они торчали из земли, камень начал трескаться.

Паривший в вышине орел, заметив движение, заинтересовался и подлетел чуть ближе. Но и он замер на месте и недоуменно заклекотал, когда из отверстия принялось вылезать нечто голое, блестящее. Стала видна лысая голова, похожая на человеческую, огрызки ушей, маленький, едва намеченный рот и опущенные веки.

Под веками обнаружились глаза, заполненные белесой мутью, в которой плавали желтые искры.

– Ыыырххх… – провыло существо, выдавливаясь из камня.

Раздирая скалу в мелкое крошево, появились голые плечи, бугрящиеся мускулами руки. Показался мощный торс каких-то неопределенных очертаний, будто вылепленный не до конца, длинные ноги. Странное белокожее создание шагнуло, покачиваясь, и встало, чтобы оглядеться.

Всюду, куда могли заглянуть белые глаза, из камня лезли чудовищные «побеги». Они напоминали роданов, одновременно походили на эльфов, гномов, людей, гоблинов, всех, кто обитал в Алионе, словно заготовки, чей создатель еще не решил, какой облик придать изделиям.

Плодоношение охватывало внешние склоны гор, кольцом окружающих лежбище Безымянного. В глубоких ущельях и на открытых солнечным лучам гребнях выбирались на поверхность необычайные «плоды», голые и дрожащие, лишенные волос и признаков пола.

Испуганный орел, спустившийся было ниже, заработал крыльями. Крохотный мозг, укрытый в голове хищной птицы, сообразил, что происходит нечто странное. Короля неба охватило ни разу в жизни не испытанное чувство – дикий ужас, и он метнулся прочь, чтобы убраться подальше.

А белый туман ходил волнами, колыхался и бушевал, точно море в шторм, и в его глубине угадывались очертания чего-то огромного, блестящего и черного, то ли кургана, то ли исполинской пирамиды…

Но даже солнце, глаз Афиаса, висящий в зените, не могло разглядеть, что же это такое.

А первый из выбравшихся на поверхность сделал шаг, споткнулся и упал. На лице, похожем на маску, задвигались мускулы – будто глиняный истукан пытался изобразить удивление. Поднялись руки, и молочные глаза уставились на ладони, ободранные в кровь о камень.