Примерно через полчаса после начала празднования новый объект приязни Роджера со вздохом поставил стакан на стол и посмотрел на свои ручные часы.

– Так-с, – произнес он с чувством глубокого сожаления. – Похоже, мне пора идти.

– Вы собираетесь допросить Вудторпа? – с некоторым удивлением осведомился Роджер. – Но ведь с этим можно и подождать, никакой особой спешки нет, не так ли?

– Когда человек сознается в двойном убийстве, самое малое, что можно для него сделать, это задать ему вопрос: почему? – наставительно произнес инспектор. – Знаю, что это формальный подход – и ничего больше, но так или иначе допрос необходимо провести сегодня вечером. Во дворе стоит мой мотоцикл, так что я доберусь до места за пару минут. Кстати, мистер Шерингэм, как вы все это оцениваете, хотелось бы знать?

– Вы имеете в виду признание Вудторпа? – задумчиво произнес Роджер. – Да, признаю, это озадачивает. Но ведь вам в вашей богатой практике наверняка встречались странные люди, которые сознавались в преступлениях, которых не совершали, не так ли?

– Разумеется, сэр. Такие никогда не переводятся. Полагаю, у них определенные психические отклонения. Но ведь мистера Вудторпа странным или тем более умалишенным не назовешь, не правда ли?

– Я бы, во всяком случае, не назвал. Так что мне приходит на ум только одно объяснение: гипертрофированно развитое благородство. Наверняка до него дошли деревенские сплетни о пикантных особенностях семейной жизни в доме доктора Вейна.

– Как говорится, не в бровь, а прямо в глаз, – согласился инспектор. – Похоже, это действительно все объясняет. Возможно, по деревне уже пошли слухи о предстоящем аресте кого-то из членов семьи.

– Не пойму только, с кем связаны его донкихотские закидоны, – ухмыльнулся Роджер. – Вот если бы подобное заявление сделал Энтони, я бы понял его гораздо лучше.

– Никак не могу взять в толк, что вы обсуждаете? – в замешательстве произнес вышеупомянутый джентльмен. – Будто на древнегреческом говорите…

– Продолжай считать, что мы говорим на древнегреческом, – мягко сказал старший кузен. – Тебе же лучше. Наконец осознаешь ценность классического образования.

Неожиданно из открытого окна донесся отдаленный рокот автомобильного мотора, быстро переросший в рев.

– Похоже, мощный автомобиль едет, – заметил Роджер.

– Какой, к черту, автомобиль? – воскликнул Энтони, с некоторым пренебрежением оглядев присутствующих, которые, на его взгляд, совершенно не разбирались в технике. – Это самолет!

Инспектор мгновенно вскочил на ноги.

– Самолет, говорите?

Энтони, повернувшись к окну, вслушался в ставший оглушительным рев.

– Точно. – Он еще больше повысил голос, поскольку шум мотора уже перекрывал все звуки, и приходилось кричать. – Он уже в воздухе. Почти у нас над головой пролетел. Пока еще низко идет, но постепенно набирает высоту. Похоже, направляется к морю. Не могу отделаться от впечатления, что молодой Вудторп решил таким образом отметить свое освобождение. Ведь вы, инспектор, отказались его арестовывать, не так ли?

– Мне необходимо все это видеть лично, – вскричал инспектор и в мгновение ока выскочил из комнаты. Не прошло и минуты, как на фоне быстро удаляющегося звука авиационного мотора затрещал еще один мотор – на этот раз мотоциклетный.

– Вот дьявольщина! Что вообще происходит? – воскликнул Энтони, но уже не так громко.

– Один только Господь знает, – философски ответил Роджер. – Возможно, наш друг Колин продолжает изображать из себя виноватого, имитируя побег на континент. М-да, эти донкихоты с преувеличенными представлениями о порядочности – несчастные люди. Ведь это все равно что болезнь.

Следующий час прошел довольно приятно. У кузенов хватало достойных обсуждения тем, к тому же Роджер все еще находился в приподнятом настроении по случаю одержанной им моральной победы над инспектором и говорил почти непрерывно. Однако второй час тянулся куда дольше предыдущего, и без четверти двенадцать оба кузена уже откровенно зевали.

В десять минут первого треск мотоциклетного мотора возвестил о возвращении инспектора Морсби. Они слышали, как он загонял мотоцикл во дворик у задней двери гостиницы, затем до их слуха донесся скрип ступеней, прогибавшихся под его тяжелыми шагами.

– Ну-с, как прошел остаток вечера? – произнес Роджер вместо приветствия. – Надеюсь, у вас все в порядке? Или я оказался прав и Колин действительно сбежал на континент?

– Сбежал, сэр, – ответил инспектор, закрывая за собой дверь и быстро проходя в комнату.

– О боже! – не без удовлетворения воскликнул Роджер.

На лице инспектора проступило угрюмое выражение. Он не вернулся к своему стулу, а стоял в центре комнаты, глядя на кузенов сверху вниз.

– К сожалению, у меня плохая новость для вас, мистер Уолтон, – медленно добавил он. – Дело в том, что мистер Вудторп улетел не один.

Энтони некоторое время смотрел на него в упор.

– Что вы имеете в виду? – после паузы спросил он странно высоким голосом.

Лицо инспектора сделалось еще более угрюмым.

– С ним улетела мисс Кросс, – коротко ответил он.

– Мисс Кросс? – эхом отозвался Роджер.

Между тем инспектор снова обратился к Энтони:

– Боюсь, вас ждет еще более неприятное известие, касающееся мисс Кросс. Вот уже две недели, как она помолвлена с мистером Вудторпом, а с вами просто проводила время… Она…

– Полагаю, мне пора отправляться в постель, – неожиданно заявил Энтони и поднялся с места. – Время позднее, а день выдался трудный. Спокойной ночи, джентльмены. – С этими словами Энтони вышел из гостиной.

Инспектор посмотрел на закрывшуюся за ним дверь и плюхнулся в кресло.

– Это настоящий удар для него, – с сочувствием произнес Морсби. – Но он молод и как-нибудь это переживет.

Роджер наконец обрел дар речи:

– Но… но все это просто невероятно, инспектор!

Инспектор окинул его вопросительным взглядом:

– Так ли уж невероятно, сэр?

– Никак не могу поверить, что она способна на подобное. Вы уверены, что не ошиблись?

– Абсолютно. Более того, я знаю о помолвке уже довольно давно, но по вполне понятным причинам не хотел говорить о ней вашему кузену.

– Разумеется… – протянул Роджер, лихорадочно пытаясь внести поправки в свои логические схемы в свете нового развития событий. – Разумеется, эта помолвка позволяет нам лучше понять признание Вудторпа.

– Ясное дело, сэр. Я догадывался о подоплеке его неожиданной исповеди.

– Должно быть, она пыталась продемонстрировать ему, что сильно напугана, – продолжил Роджер, у которого мысли неслись в голове бешеным хороводом. – Но когда я последний раз ее видел, она показалась мне совершенно спокойной. Вероятно, за прошедшие два дня что-то произошло… Инспектор, у вас виноватый вид. Ну, выкладывайте скорей, в чем дело?