«Господи! – взмолился Николай. – Помоги мне! Пришли скорей врача. Спаси ее!..»

Сколько он простоял вот так – нагнувшись и зажимая рану, Николай не знал, но показалось: вечность. За его спиной звучали голоса, кто-то что-то говорил и отдавал распоряжения, Николай не слышал их. Он по-прежнему держал ладонь на шее у Марины, с испугом ощущая, что кровь больше нее стремится пробиться сквозь ладонь. Вся истекла? Остановилось сердце? Николай боялся глянуть на лицо Марины, опасаясь увидеть его мертвым. Но где же помощь?

Кто-то тронул его плечо.

– Николай Михайлович, вы слышите меня?

– Да, – ответил он, узнав голос Кривицкого.

– Сейчас я обойду вас, присяду над Мариной Авенировной. Вы по моей команде убираете ладонь, а я зажму ей рану стерильной марлевой подушечкой. Как поняли?

– Приступайте, – сказал Несвицкий.

Начальник госпиталя обошел его, склонился над Мариной.

– Готовы? Убирайте руку!

Несвицкий подчинился. Подушечка легла на рану. Николай заметил, что перед этим кровь даже не плеснулась на пол.

– Отойдите! – приказал ему Кривицкий. – Санитары, осторожно поднимаем раненую.

Отступив к стене, Несвицкий видел, как Марину погрузили на каталку и выкатили из кабинета. Начальник госпиталя шел рядом с ней, не отрывая руки с подушечкой от раны. Несвицкий устремился следом, но его остановила медсестра.

– Николай Михайлович, вам нужно привести себя в порядок. Вы весь в крови.

– Но Марина…

– Ей Степан Андреевич займется. Он лучший наш хирург.

– Хорошо, – кивнул Несвицкий, поняв, что сестра права. – Ведите.

В туалете, оставляя красные потеки на фаянсе раковины, он умылся. Сестра забрала его куртку и застирала пятна крови. Вернула ее, влажную, владельцу.

– Отведите меня к операционной, – попросил Несвицкий.

– Следуйте за мной, – кивнув, сказала медсестра.

У операционной Николай сел на кушетку, стоявшую напротив двери, и откинулся затылком на прохладную стену. Стал ждать. Сердце екало. Николай ожидал, что вот-вот дверь напротив отворится, Кривицкий выйдет и скажет виновато: «Извините. Я сделал все, что мог…»

… Кривицкий появился из дверей довольно скоро. Заметив Николая, направился к нему. Без маски и перчаток на руках он выглядел растерянно. Николай вскочил.

– Степан Андреевич?..

– Марина Авенировна в порядке, – ответил на незаданный вопрос начальник госпиталя. – Жива и будет жить. Да, есть потеря крови, но перельем ей донорской. Поправится.

– Слава Богу! – Николай перекрестился.

– Хочу спросить, – начальник госпиталя поскреб в затылке. – Вы что с ней делали?

– Так вы же сами видели, – удивился Николай. – Зажимал ей шею. Насколько понимаю, осколок от стекла перерезал ей артерию. Кровь брызнула фонтаном. Держал, пока вы не пришли.

– Видел, – кивнул Кривицкий. – И вас, и лужу крови. Но у Марины Авенировны на шее не осталось раны.

– Как это?

– А так. Есть свежий шрам розового цвета, а раны нет. Глазам своим не верил. Теоретически там мог образоваться тромб и перекрыть кровотечение, но, чтобы ткани затянулись… Как такое может быть?

– Не знаю, – Николай пожал плечами.

– Единственное объяснение: вы насытили ей кровь корпускулами, причем в невероятной концентрации, поэтому и ткани зажили. Теоретически возможно: плазма состоит на девяносто процентов из воды, а вы ее чаруете. Но я с таким не сталкивался и не читал об этом. Надо будет поэкспериментировать с плазмой. Внутривенные вливания сулят большие перспективы…

– Степан Андреевич, – прервал его Несвицкий, видя, что хирурга понесло. – Мы этим обязательно займемся, но попозже. Мне сейчас не до экспериментов.

– Извините, – смутился главный врач. – Не беспокойтесь за Марину Авенировну. Мы отвезем ее в палату и поручим медсестрам. Все будет хорошо.

– Я хотел бы находиться рядом с ней.

– А вот этого не надо, – Кривицкий взял его под руку. – Во-первых, она спит после укола, а, во-вторых, вам есть работа. Раствор зачаровали?

– Да.

– Вторую партию сумеете? Нам нужно много.

– Не знаю. Надо бы попробовать.

– Попробуйте. Если вы смогли спасти Марину Авенировну, то сил у вас хватает. Не нужно автоклава, попробуйте ведро. Тут каждый литр на счету.

– Хорошо, – ответил Николай. – Но я дождусь, пока Марину отвезут в палату.

– Не возражаю, – сказал начальник госпиталя. – Ожидайте…

В палате Николай немного посидел у койки, на которой, укрытая до подбородка одеялом, недвижимо лежала та, кому вчера он пел с эстрады. Смотрел на бледное лицо с закрытыми глазами. Одна рука Марины была обнажена, и от нее к штативу с банкой крови тянулась пластиковая трубочка. В капельно-фильтрующий узел лениво сочится из банки густая кровь. Несвицкий встал, поцеловал Марину в лоб и вышел.

В полуподвале, где находился автоклав, он попросил его заполнить вновь водой. Ее для чарования готовили особо, фильтруя, но не обеззараживая. Сестра-хозяйка посмотрела на него недоуменно, но возражать не стала. Несвицкий вымыл руки и, когда вода заполнила емкость до краев, присел возле нее и приступил к работе. Через четверть часа извлек наружу руки.

– Дарья Николаевна, – сказал сестре-хозяйке, – гляньте: как раствор?

Та подошла и, зачерпнув стаканом из автоклавом, посмотрела сквозь него на свет.

– Все получилось, Николай Михайлович! – воскликнула восторженно. – Раствор хорошей концентрации, как бы не лучше прежнего, который вы зачаровали рано утром. Как вы смогли? Подряд два автоклава…

– Сказали: очень нужно, – устало произнес Несвицкий. – Помогите встать, пожалуйста.

Подбежавшие к нему медсестры, отвели майора в пустующую