Но что, по ее мнению, следует делать потом, я так и не узнал. Потому что уже торопливо писал в темноте перед закрытыми глазами, большими огненными буквами, как в те дни, когда только учился ходить Темным путем: «Хочу оказаться в пещере рядом с телом человека по имени Клари Ваджура». А дописав, сделал шаг.

* * *

Здесь пахло, как в раю. Ну, то есть я понятия не имею, существует ли рай и пахнет ли там хоть чем-нибудь, но если все-таки существует, то эта смесь ароматов мокрой земли, примятой травы и горького дыма села бы на райские декорации как влитая. Заодно можно сэкономить на других атрибутах вечного блаженства, зачем они нужны. И так уже все хорошо.

– Ты демон смерти?

– Демон жизни, – огрызнулся я.

Не то чтобы я окончательно повредился умом и возомнил себя невесть чем. Просто когда перед тобой внезапно появляется практически километровый… ладно, всего-то трех с половиной метровый великан, о существовании которых ты до сих пор знал сугубо теоретически, и задает крайне неожиданный вопрос, риск спороть с перепугу какую-нибудь феерическую глупость довольно велик.

Впрочем, великана мой ответ совершенно удовлетворил. Словно он с детства ждал твердо ему обещанной встречи с демоном жизни, и все, что теперь оставалось, – внимательно меня разглядывать. С таким характерным выражением юного натуралиста, впервые увидевшего экзотическую зверушку: так вот ты, оказывается, какой.

Боюсь, я здорово подмочил деловую репутацию демонам жизни, если таковые действительно существуют. Вид у меня был тот еще: растрепанный, хмурый, в измятом лоохи, тщательно вывалянном в красном песке, с ошалевшими от избытка переживаний глазами и перекошенным по той же причине ртом. И в довершение всех бед, жалкий тщедушный коротышка. По крайней мере, на фоне моего гигантского визави, атлетически сложенного, рыжеволосого, зеленоглазого и, кажется, очень юного – хотя кто их знает, этих великанов, может быть, они до самой смерти выглядят почти детьми.

Одет он был так, словно только что вышел из ванной – что-то вроде полотенца на бедрах, и скажите спасибо, на этом все. Тело почти целиком покрывали не то разноцветные татуировки, не то просто рисунки, причудливые, как узоры, возникающие в темноте под закрытыми веками перед сном. С другой стороны, возможно, великаны так и рождаются с пестрой кожей? В «Энциклопедии Мира» об этом ни слова, но сэр Манга живой человек и не мог за несколько лет вызнать о Мире и его обитателях абсолютно все. Совершенно не удивлюсь, если на его пути не возникло ни одного голого великана, не всем так везет, как мне.

В общем, если кто-то из нас двоих и был похож на демона, то именно мой новый знакомый. А я мог пройти кастинг разве что на роль начинающего заклинателя, несколько выбитого из колеи собственным профессиональным успехом.

Но великан, как ни странно, остался вполне удовлетворен увиденным. Сказал, подводя итоги осмотра:

– Для демона смерти в тебе и правда слишком много движения и огня. А тишины нет совсем. Не сердись, я ошибся, поскольку ждал, что за моим подопечным вот-вот придет демон смерти, а вместо него почему-то явился ты.

Только тогда до меня окончательно дошло, что все получилось. Я попал, куда хотел: вот пещера, вот юный умпонский шаман, а дивный, с ума сводящий запах – аромат курящихся целебных благовоний, значит, и тело Клари лежит где-то тут, совсем рядом, в дымной темноте. Впору было сперва обрадоваться успеху, потом испугаться предстоящего испытания, обычно со мной именно так и случается, но сейчас я оставался спокоен, как хороший карточный шулер в начале большой игры. Потому что, строго говоря, и был таким шулером. С крапленой колодой за пазухой и дополнительным тузом в рукаве.

Память на имена у меня немногим лучше, чем у леди Тайяры, однако сейчас мне повезло, имя, впервые услышанное пару часов назад, словно бы само прыгнуло на язык, и я сказал:

– Хороший день, Товуайра. Рад с тобой познакомиться. Слышал, ты умелый шаман.

Великан не просто заулыбался, а натурально расцвел. Вероятно, до сих пор ни один демон его еще не хвалил. Даже самозванец вроде меня.

– Дед говорил, что у нашего подопечного, невзирая на его нынешнее жалкое положение, великая судьба, – наконец сказал он. – И обещал, что однажды эта пещера станет местом удивительных событий. Перед смертью дед сожалел, что уходит, не дождавшись самого интересного, но радовался, что оставил мне хорошее наследство: надежду на приключение, о которых мечтает всякий шаман. Пока дед был рядом, я ему верил. Но, оставшись один, начал сомневаться: время шло, наш подопечный грезил, теряя силу, смерть подбиралась к нему все ближе, какие тут приключения, откуда им взяться, с чего? Я стал думать, что слова деда были просто утешением, призванным скрасить завещанную мне невеселую участь. К счастью, я ошибался. А дед был прав.

Я натурально ссутулился под грузом обрушившейся на меня ответственности. Когда внезапно выясняется, что твое появление должно оказаться достойной наградой за чью-то трудную жизнь, поневоле начинаешь чувствовать себя заурядным ничтожеством. И сразу думаешь: зря я не позвал с собой Джуффина. Он бы сейчас показал, что такое настоящие чудеса! А я – ну что я. Ерунда на постном масле, а не демон. Сам виноват, надо было учиться всякой чепухе, популярной сейчас среди столичных школьников: сыпать горстями разноцветные искры, рождать дыханием недолговечных драконов, выращивать на голове бутафорские огненные рога. Но я, будучи прагматичным лентяем, не желал размениваться на пустяки. Разве что по потолку могу побегать, лицо по-быстрому изменить, или вспарить над землей на полметра. Но в темной пещере без специальной подсветки эффект от таких трюков нулевой.

К счастью, юный шаман был готов довольствоваться малым. Смотрел на меня с благоговейной заинтересованностью, не сетуя на отсутствие огненных рогов. Наконец спросил:

– Ты дождешься демона смерти и будешь сражаться с ним за этого человека?

Я неопределенно пожал плечами. Потому что и правда собирался сражаться с демоном смерти. Собственно, уже начал. Но не врукопашную и даже не на мечах. На такое представление билетов не продашь.

– А что будет, если ты победишь демона смерти? – взволнованно спросил великан. – Этот человек проживет еще сотню лет? Или больше? Но какой ему толк от твоей победы? Жизнь для него тяжелый труд. Сколько ни уменьшай его боль, полностью она никогда не уходит. И его тело давно уже не пригодно ни для чего, кроме грез. А уж им-то смерть не помеха.

– Что будет, увидишь, – пообещал я. – Не беспокойся, тебе больше не придется здесь оставаться. Ты выполнил данное деду обещание и скоро будешь свободен. А теперь, пожалуйста, слушай, смотри, но не вмешивайся. Что бы ни произошло.

С усилием, преодолевая явственно ощутимое сопротивление, как будто шел по горло в воде, я сделал несколько шагов, отделявших меня от ложа Клари Ваджуры. К счастью, в пещере было настолько темно и дымно, что даже моими натренированными в последние годы глазами почти ничего не различишь. Только совсем небольшой темный холм под тонким одеялом и серое пятно лица. Все к лучшему, как бы я ни храбрился, а не был готов увидеть, как на самом деле выглядит мой несбывшийся, практически вымышленный друг.