Но пока до завоевания Мира дело не дошло, и от моей болтовни была только польза – что старому искалеченному магистру, что юному великану, который присел возле нас на корточки, слушал меня, затаив дыхание, и наверняка ежеминутно благословлял покойного деда за оставленное наследство. Не каждому начинающему шаману удается вызнать подробности повседневного существования демонов жизни, а уж тем более послушать наши жалобы на утомительный график работы, городские сплетни, неудобства Безмолвной речи и возмутительное поведение некоторых девушек, далеко не всегда согласных нас любить. Подозреваю, про девушек ему было гораздо интересней, чем про все остальное, мальчишка есть мальчишка, сколько шаманских бубнов ему в руки не дай.

Но с магистром Клари Ваджурой особо не забалуешь, он то и дело останавливал меня уточняющими вопросами, особенно когда речь заходила про Темную Сторону, Коридор между Мирами и прочие интересные вещи, которые прошли мимо него. Жадно слушал, иногда говорил: «Какое же счастье, что так бывает». А иногда: «Жалко, что это случилось не со мной», – но тут же добавлял: «Ладно, по крайней мере, теперь я об этом знаю. Успел узнать».

Я попросил Товуайру предупредить нас примерно за час до рассвета. Оказалось, юный умпонский шаман – достойная альтернатива наручным часам. Он не подвел, перебил меня прямо посреди захватывающей истории о старом магистре Хруне Майохти и его вставном глазе, который каким-то образом выпал прямо в Хумгате и превратился там в нечто настолько впечатляющее, что куча странников из разных Миров до сих пор небось заикается – те, кому вообще удалось уцелеть при встрече.

И вдруг: «Солнце взойдет через час». Так возмутительно рано, мы, можно сказать, только разыгрались. В смысле, вошли во вкус.

Ладно, что с этим солнцем делать. Его мне, пожалуй, не остановить. Искренне на это надеюсь. Так лучше для всех.

* * *

Прежде, чем сделать шаг, отделявший нашу пещеру в недрах горы Олайры[35] от границы с Пустой Землей Йохлимой, я запустил в лоб Клари Ваджуры еще один ярко-зеленый сияющий шар. Велел тому немногому, что осталось от его тела, обрести абсолютную стойкость и неуязвимость до заката, а потом, что бы ни случилось, избавиться от моей власти навсегда.

Покончив с приказами, привычно перешел к извинениям за грубое вмешательство, без которого, увы, не обойтись. На этом месте Клари неожиданно рассмеялся – снова всей тьмой пещеры, дымом, далеким громом и гулким басом юного шамана Товуайры – а отсмеявшись, сказал: «Да полно вам причитать. Можно подумать, такое великое горе эта ваша власть. Обычные знахарские кристаллы смирения – и те неприятней, я точно помню. Однажды в детстве меня попытались ими угомонить; от отцовского дома камня на камне не осталось, когда я почувствовал, что перестаю быть собой. А с вами – вполне ничего, сразу видно деликатного человека».

Никогда не знаешь, из какого источника получишь утешение, на которое, в общем, никогда не рассчитывал. Думал: обойдешься, таким, как ты, не положено. И вдруг.

Товуайра смотрел на нас снизу вверх, как ребенок на старших братьев, собравшихся на рыбалку; как он умудрялся делать это с высоты своего гигантского роста, ума не приложу. С другой стороны, на то и шаман, чтобы творить чудеса.

На меня подобные взгляды действуют гипнотически, никакой дополнительной ворожбы не надо, так что когда Товуайра попросил разрешения отправиться с нами, смущенно добавив: «Может быть, на границе я вам пригожусь», – я не смог ему отказать. Насчет «пригожусь» я, будучи типичным угуландским выскочкой, в глубине души полагающим все неизвестные мне магические традиции детским баловством, здорово сомневался, зато точно знал, что от его присутствия не будет вреда. В трактате Тейти Макабур Второй Толстой, который я читал все утро, медленно, как первоклассник, водя пальцем по буквам, чтобы ничего важного случайно не пропустить, черным по белому, вернее, бледно-синим по темно-зеленому было написано, что смотреть на человека, вступившего в противоборство с Йохлимскими ветрами, можно сколько угодно. А можно и не смотреть – это я тоже узнал заранее. И кучу других подробностей – например, что безумные ветры окончательно сатанеют, увидев оранжевый цвет, поэтому в такой одежде вблизи границы с Пустой Землей Йохлимой лучше не шастать, набросятся всей компанией, и привет. Им только повод дай.

Ветры Пустой Земли Йохлимы избирательно кровожадны. Они почти никогда не вредят забредшим на их территорию животным, зато любят убивать людей. Удивительно, но это так. Обычно стихии и губят, и щадят всех без разбору, как повезет. А этим человечину подавай.

Дай им волю, вся Чирухта уже давным-давно стала бы необитаемой, а следом за ней, чего доброго, остальной Мир, но нам повезло: Пустая Земля Йохлима окружена своего рода невидимой стеной. Человек или зверь пройдет сквозь эту преграду и не заметит, зато ветры могут одолеть ее только навалившись всем скопом, да и на это уходят почти все их силы, так что натворить бед неподалеку от границы они еще худо-бедно могут, но далеко потом не улетят.

Самой опасной является граница с Куанкурохом. Испокон века ветры Пустой Земли Йохлимы пытаются нарушить ее именно там. Границы с Чангайей, Кангоном и Умпоном считаются относительно безопасными, хотя время от времени неприятные происшествия случаются и здесь; впрочем, на территориях, граничащих с Пустой Землей Йохлимой, нет ни городов, ни селений, даже скрывающиеся от правосудия преступники предпочитают отсиживаться в других местах. Куанкурохцам и в этом смысле повезло меньше прочих: их государство – узкая длинная полоса на северо-западном побережье Чирухты, уходящая в глубь материка всего на двести, максимум триста миль. То есть весь Куанкурох и есть приграничная территория, отсидеться им при всем желании негде, поэтому приходится постоянно держать оборону. Пограничная служба там является обязанностью всех без исключения взрослых граждан; говорят, искусству заклинания ветров они учатся с раннего детства и достигли в нем немыслимых высот.

А в других местах невидимая стена, затрудняющая продвижение безумных ветров по всему материку, прекрасно выполняет защитную функцию – уже в паре сотен миль от границы можно совершенно спокойно строить города и вести беспечную жизнь.

Природа этой стены – дело темное, как, собственно, и само происхождение Пустой Земли Йохлимы. Рассказывают, в глубокой древности на ее месте находилось царство Джангум-Варахан, богатое и процветающее. Оно бы, вероятно, и по сей день процветало, но бесследно исчезло с лица земли по воле величайшего из сновидцев этого Мира по имени Датчух Вахурмах, который был очарован приснившимся ему гибельными пустошами, захотел, чтобы они стали реальностью, и на горе Джангум-вараханцам оказался настолько могущественным человеком, что это ему удалось[36].