одна такая же бедолага. Лежит, пытается дышать, периодически умирает пытаясь утащить с собой Серафину. Через неё же тянет из нас силы и, что для всех удивительно, медленно но уверенно восстанавливается.

Морщины на лице разглаживаются, серая дряблая кожа на груди, животе, руках и бёдрах приобретает нормальный цвет и становится гладкой.

— Интересно, как её убили? — приложив палец к подбородку бормочет Ломакин.

— Это для вас принципиально? — подозрительно щурится Лазарев.

— Конечно, Сергей Андреевич, конечно. Смерть и то как именно она произошла, влияет на будущее. Вот например, Владислав. Его затыкали тонкими металлическими иглами, от чего он, став Тёмным Духом, получил способность управлять металлом. Маришку утопили, Катю забили током, Фаину и Раису сожгли. С Серафина исключение, но исключение объяснимое. С неё содрали кожу, чем вызвали мощное психическое потрясение. Тем самым дали доступ к парапсихическим способностям. Эту же несчастную женщину… Я с таким не сталкивался, но читал и могу предположить что умерла она от кессонной болезни. Резкий перепад давления, азот в крови вскипел, лёгкие лопнули.

— Ничего не понимаю, — хмурится Лазарев. — То есть… Ключевой фактор смерть? Учёные всего мира, после того как на нас обрушилась «Первопричина» пытаются создать особенных солдат, а тут нужна смерть?

— Нет, — глядя на растущую грудь нашей гостьи мотаю головой. — Здесь необходимо сочетание факторов. Я много думал, вспоминал, и понял что ключевой фактор не дьявольское вещество для пыток, не сыворотка правды и не стресс. А я и природная предрасположенность к магии. Возможно, здесь она тоже была но потом закончилась. А тут вернулась в виде «Первопричины» и пробудила у некоторых спящие способности.

— Ну не знаю, — чешет нос Лазарев. — Магия. Как-то неправдоподобно.

— Есть легенды, мифы, сказки, — закуривая развожу руками. — Вот например кентавры, дриады, орки, эльфы, гоблины, гарпии, великаны, драконы. Здесь это всего лишь сказки, в моём же мире это обычные ничем не выдающиеся жители. Граждане. Если допустить, что всё это не с потолка взяли и легенды о тех же кентаврах на чем-то основаны, то магия таки была здесь.

— Мы отвлеклись, — скептически улыбается Лазарев. — Так при чём здесь способы смерти?

— При том, — начинает Ломакин. — Что от способа убийства и последующей смерти зависят не только способности, но и методы лечения. Серафина снова выбивается, но вот Спичкиных мы восстанавливали огнём. В случае же с этой несчастной, предполагаю что её лечит то что убило или же воздух.

— Ясно… Понятно что ничего не понятно, — хмурится Лазарев. — Но не подумайте, я вам верю.

— Да неужели?

— Да, Владислав, я вам верю. Конечно это всё похоже на бред, но я сам всё вижу. А раз вижу и глазам своим верю. А как вы определяете кто предрасположен к магии?

— Никак, — пожимаю плечами. — Определить мы можем только после смерти. Тогда мы видим свет и чувствуем. До смерти, определить увы невозможно. Может позже, когда способности Серафины разовьются. Пока же нет, только гипотезы да и то по большей части безумные и не поддающиеся доказательствам.

— Всё так плохо?

— Да, товарищ Лазарев, — мотаю головой. — Все наши беды от того, что мои прошлые знания здесь не ко всему применимы. А новых слишком мало, для того чтобы делать выводы. Возможно ключом ко всему являюсь я. Возможно сыворотка правды или то вещество для пыток. Или магия. А возможно это всё череда нелепых случайностей. Бывает и такое. Пока у меня ответов нет. Серафина, ты как?

Лежащая рядом с женщиной Преображенская поднимает руку и указывает большим пальцем вниз. Вздыхаю, ложусь рядом, прошу всех не мешать, и приказываю Преображенской подключить меня. На что Серафина соглашается, морщится и тут… Силы совсем пропадают. Закрыв глаза пытаюсь удержаться в сознании, но…

****

Просыпаюсь от поглаживаний по щеке или… На лице у меня, точнее на левой щеке, что-то тяжёлое и мягкое. И оно движется… Открыв глаза понимаю что голова моя несчастная повёрнута на бок, вижу спящую рядом Серафину, поворачиваю голову…

— Оу… Привет…

— Привет, — подперев рукой голову улыбается красивая женщина с бирюзового цвета волосами.

Одеяло сползло до пояса. Верхняя часть тела обнажена. На лице же у меня лежала её грудь. Причём женщина не стесняется, не старается прикрыться, а просто лежит и улыбаясь смотрит.

— Ты красивая, — зачем-то говорю. — И кого-то мне напоминаешь. Я видел…

— Так это ты меня спас? — спрашивает женщина.

— Ну, не только я. Мы все… А ты… Слушай, тебе бы волосы в косы заплести. Одну сзади, вторую спереди.

— Кто заплетает косы спереди? — еле сдерживая смех спрашивает она. — Это наверное неудобно. Хотя… Да, ты прав, позже сделаю. И это… Спасибо тебе.

С этими словами, женщина обнимает меня и прижимает к груди. От чего… Отбиваться от неё почему-то не хочется. Вместо этого обнимаю, глажу ладонью по спине…

— Так как мне к тебе обращаться? — оттолкнув меня спрашивает женщина. — Влад, Николай или Кастиан? Просто пока мы спали, Серафина перебирала твои воспоминания и я тоже видела их. Там много всего.

— Влад, — киваю ей. — Это теперь моё имя. При Осипе зови Колей, батя к этому строго относится. А ты…

Вздохнув, женщина представляется и начинает свою историю. Которая… Которая, ничем особо не отличается. Зовут её Роза Ветрова. Родилась в Москве в тысяча девятисотом году. Жила, работала. Муж военный, воевал за красных, героически погиб на гражданской в двадцать втором году. Далее попытки выжить, вырастить двоих детей и снова война. Сыновья, сразу двое, ушли на фронт, сама Роза вкалывала на заводе. Вместе с заводом эвакуировалась за Урал. И вот недавно, получила в один день две похоронки. От чего пошла воевать добровольцем. Хотела отомстить, однако в первом же бою попала в плен и была отправлена в Идельштайн. Где, собственно, сразу же попалась на глаза Марте. Дальше… Избиения, пытки…

— Ты понимаешь, — стискивая меня шепчет Роза. — Ты так же как и я, терял любимых, детей, всё… Прости что напоминаю, но…

— Мы отомстим, — киваю ей. — Обещаю.

Странная получается история. Если совсем в мистику