использовал свой клинок, чтобы рассечь стену палатки. Он вышел в нечто, похожее на коридор. Вместо того чтобы следовать за ним, он прорезал внутреннюю стену. Теперь он был в пустой столовой. Некоторые остатки вечерней трапезы не были убраны. Турпион подхватил флягу с питьем и надежно засунул ее за пояс.

-Нет времени на грабежи, - проревел он и, размахивая своей спатой, пробил следующую стену. На этот раз он попал в столпотворение – пронзительные крики, женские голоса. Он развернулся, согнув колени, с мечом наготове, выискивая любую угрозу, пытаясь разобраться в сладко пахнущей, мягко освещенной комнате.

-Черт возьми, это царский гарем, - сказал легионер.

Женщины и девушки, куда ни глянь. Десятки красивых девушек. Темноволосый, светловолосый. Одетые в шелк, с подведенными глазами, прячась по углам, за предметами мягкой мебели, они кричали по-персидски. Турпион не мог сказать, звали ли они на помощь или умоляли пощадить их.

-Я, должно быть, мертв и на Елисейских полях, - сказал легионер.

Оглядевшись, Турпион заметил богато украшенный дверной проем. Толстый евнух нерешительно топтался перед ним. Турпион пинком отбросил его с дороги. Крикнув легионерам следовать за ним, он нырнул в отверстие.

В комнате было почти темно. Он был пуст. Пахло бальзамом, пахло сексом. Турпион подошел к широкой, смятой кровати. Он положил руку на простыни. Они были теплыми. Юпитер Оптимус Максимус, мы были чертовски близки.

Краем глаза Турпион уловил небольшое движение. В мгновение ока он выхватил свой меч. Девушка стояла в углу комнаты, пытаясь спрятаться за простыней. Ее глаза были очень широко раскрыты. Она была обнажена. Турпион улыбнулся, затем понял, что это может быть не совсем обнадеживающим.

Тюхе! Несколькими мгновениями раньше, и все было бы по-другому. Турпион заметил на кровати золотой браслет. Не раздумывая, он поднял его и надел на запястье. Тюхе.

Его задумчивое настроение было разрушено, когда в дверь ворвался легионер.

-Ублюдки идут за нами, доминус.

Снаружи группа пеших клибанариев собралась вместе. Они продвигались вперед справа. Высокий аристократ обращался к ним с речью.

-Сомкните ряды.

Как только он почувствовал легионеров вокруг себя, Турпион набрал полные легкие воздуха и воскликнул:

-Вы готовы к войне?

-Готовы!

-Вы готовы к войне?

После третьего ответа легионеры без колебаний ринулись вперед. Турпион увидел, как дрожь пробежала по рядам врагов. Некоторые из них отодвинулись в сторону, пытаясь подобраться поближе под защиту щита человека справа от них. Некоторые отступили на шаг или два назад.

Отлично, подумал Турпион. Импульс против сплоченности, извечное уравнение битвы. У нас есть импульс, а они только что пожертвовали своей сплоченностью. Слава богам.

Подставив плечо под щит, Турпион врезался в одного из врагов. Сасанид отшатнулся назад, сбив с ног и человека, стоявшего позади него. Турпион опустил свою спату на шлем первого человека. Шлем не разбился, но он прогнулся, и человек упал, как куль. Следующий перс отступил. Турпион бросился вперед. Перс отступил еще дальше.

-Оставаться на месте. Перестроить линию. Теперь продолжайте смотреть на гадов и отходите назад. Шаг за шагом. Никакой спешки. Никакой паники.

Сасаниды остались там, где они были. Разрыв между оппонентами увеличился. Вскоре легионеры вернулись туда, откуда вошли в царский шатер. Турпион приказал ближайшему музыканту, буцинатору, протрубить "отход".

-Так, ребята, по моей команде мы разворачиваемся и валим отсюда.

Выбраться из лагеря сасанидов было труднее, чем попасть внутрь. Не было ни организованного преследования, ни систематического сопротивления, в лагере царил переполох – но на этот раз персы не спали. Три раза небольшие отряды сасанидских воинов, по двадцать или тридцать человек, преграждали им путь и оказывали сопротивление. Каждый раз римлянам приходилось останавливаться, перестраиваться, атаковать и упорно сражаться в течение нескольких мгновений, прежде чем они могли возобновить свое бегство. Однажды Турпион объявил привал, потому что боялся, что они заблудились. Он взобрался на щит, чтобы осмотреться. Когда он смог разглядеть, в каком направлении находятся стены Арета, они возобновили свое стремительное бегство. Они мчались все дальше и дальше по переулкам, образованным тысячами тесно стоящих палаток. Иногда они поворачивали налево или направо; обычно они просто двигались прямо вперед. Из мрака засвистели снаряды, пущенные как воинами врага, так и римлянами. Время от времени кто-то падал. Турпион делал вид, что игнорирует стремительный взлет и падение римской спаты, когда она имела дело с теми, кто был слишком ранен, чтобы поспевать за товарищами. IIII Скифский не оставлял своих на растерзание врагу.

Наконец впереди больше не было палаток. Там, чуть левее, была дорога на Арет, и там, примерно в ста шагах ниже, были рогатки, за которыми ждали их друзья, центурия Антонина Первого, поддерживаемая турмой Аполлония. Турпион и его люди, казалось, преодолели эту дистанцию во мгновение ока.

Турпион отдавал приказы, его голос был хриплым от крика. Отряд налетчиков, центурия Антонина Крайнего, должна была двигаться прямо вперед, держаться вместе, но со всей скоростью двигаться к Пальмирским воротам. Для одной ночи они сделали более чем достаточно. Турпион присоединился к другой центурии. Через несколько мгновений он заставил Антонина Первого перестроить ее из тестуды в линию шириной десять и глубиной семь бойцов. Затем они отправились в безопасное место ускоренным маршем, кавалеристы турмы Аполлония рысью бежали примерно в пятидесяти шагах впереди, готовые стрелять поверх голов легионеров при любой приближающейся угрозе.

Четыреста шагов. Всего 400 шагов до безопасного места. Турпион начал считать, сбился с места, начал снова, сдался. Он занял свое место в задней шеренге, которая, когда враг настигнет их, станет передней. Оглянувшись через плечо, он увидел первые темные силуэты всадников, выезжающих из лагеря и скачущих за ними. Не было бы ни малейшего шанса добраться до врат незамеченным. Впереди, все еще на некотором расстоянии, он мог видеть сквозь мрак у обочины короткий участок стены, который Баллиста оставил стоять и покрасил в белый цвет. Это означало 200 шагов, предел точной эффективной артиллерийской стрельбы со стен. Что еще более важно для Турпиона, земля по обе стороны дороги на протяжении последних 200 шагов была усеяна множеством ловушек. Если бы они могли добраться до этой белой стены, они были бы немного в большей безопасности. Там персидская кавалерия могла атаковать их только прямо по дороге. Здесь было всего несколько ям и провалов. Здесь враг мог обойти их с фланга, а затем окружить.

Оглянувшись назад, Турпион увидел, что всадники сасанидов разделились на две