так как детей стало почти с десяток, то уже и старших своих учеников к этому делу активно приобщал. Правда только Лане, дочке Игната, это доставляло какое-то удовольствие и она с радостью помогала. Сбыня с Бояном в учителя явно не метили и терпения столько не имели.

Так и появился зачаток школы в деревне, собирались в доме Тимофея или на полянке, повторяли алфавит, цифры, пробовали писать и читать простые слова, решать легкие арифметические задачи. Да еще и родители своих детей грамоте тоже учили и счету, но уже по своему разумению, со старым алфавитом и буквенным счислением.

Вообще уровень грамотности населения поначалу очень впечатлил Тимофея. Практически каждый умел писать, читать и считать, а казалось бы дремучая старина.

— Ну, это вы, конечно, даете! А железного дровосека и деревянных солдат еще никто делать не додумался? — отодвигая от себя блюдо поинтересовался парень.

Млад лишь отвел взгляд в сторону, а Лучезар смешливо подмигнул.

* * *

— Как же ты так, не уследил?

Гулким глубоким голосом проговорил высокий русоволосый боярин, усаживаясь за накрытый стол. Узнав о проблемах своего родича, он практически сразу направился ему на подмогу с полусотней своих верных воинов.

— Не понимаю я о чем ты речи ведешь. С чем я не уследил? — пожал плечами Яков Прокшинич, наливая себе хмельного меду.

— Как это не знаешь? Смуту кто проморгал? Теперь вот разбираться будем, помощь я тебе привел.

Боярин откинулся на лавке к стене и залпом опустошил свою до краев наполненную чашу.

— Ты, Нездила, не забывайся. Сейчас воеводой ходишь, так и я им был, а с братом старшим и уважительнее нужно быть. Чай не я у тебя во владениях, а ты гостем моим являешься. — не очень дружелюбно ответил Яков. — Про смуту слухи это пустые распускают. Я всего пару месяцев назад три десятка татей побил, что из земель новгородских людей в полон уводили скрытно. Деревня моя цела, в ней сейчас десяток Лютомира стражу несет, а в нем я уверен полностью. Где ты смуту разглядел, младший братец?

Яков Прокшинич действительно был постарше, да и воеводой тоже побывать приходилось, разве что в одном походе, а не постоянным городским, но и это статус высокий. Нездила Прокшинич же с 1200 года сидел воеводой в городе Луки, командуя не только его гарнизоном, но и еще собственным мощным отрядом, можно сказать «спецназом Древней Руси».

— Слухи говоришь? Тогда ладно. — расслабился боярин. — Я после литовского нашествия сам не свой. Ты прости меня, переживаю сильно. Троих родичей как никак потеряли, да и сам ты из своего похода еле живой вернулся.

— Сложные времена наступили, Нездила, сложные. Но и не с таким справлялись. Ты мне лучше расскажи, как это слухи так быстро аж до Лук добрались? С Новгорода купец на днях приходил, похожее твердил, теперь ты вот совсем из других краев прибыл.

* * *

— Дядька Гусь, а когда мы уже к себе то двинемся? — вопрошал паренек, изо всех сил подталкивая засевшую в грязи телегу.

Они должны были уходить уже почти месяц назад, но затем им предложили одну работу, затем другую, а когда собрались, зарядили такие сильные дожди, что дороги превратились в сущий ад, так что согласились и на третью. Вот и сейчас, не просохшая земля, да еще и перегруженная лесом телега застряла. В этот раз их подрядили не на рубку или подсеку, а просто на перевозку уже поваленного леса в деревню.

— Вот подморозит, так и двинемся. Сам же видел, как уговаривали нас работать оставаться. — ответил мужик. — Ты, Заяц, давай-ка там, не сачкуй, толкай, а то так и останемся тут в поле ночевать в такую слякоть.

— Так может мы и совсем тут жить останемся? Чего мы все туда-сюда ходим, все равно потом на заработки опять вернемся.

Это уже подключился более спокойный и рассудительный Незван. Телега тем временем вылезать из ямы никак не хотела, пришлось начать разгрузку.

— А я говорил, много взяли! — пискнул Заяц.

— Да последнее было, не возвращаться же из-за мелочи. — пихнул в бок друга второй. — Хватай давай, я один не вытащу!

— Остаться, это хорошая мысль, сам о ней думы вел давеча. А вы что, тоже тут хотите жить? А родители ваши как?

Мужик удивленно посмотрел на парней, раньше то их из деревни тяжело было вытащить, разве что из-под палки на работу шли. В первую поездку в Боротно так плешь проели, что он уж и один продолжать хотел, но тяжело в одиночку, вот и терпел.

— Взрослые мы уже, по шестнадцать годков исполнилось. — буркнул Незван.

— А чего, дядька? Тут и кормят и серебром платят и работа всегда имеется, делать не переделать. Нам же теперь тоже, как взрослым мужам оплату дают. Давай останемся? Чего нам там делать?

— Да нужны ли мы тут будем? — проворчал Гусь.

— Слыхал я, что Тимофей Прокопыч ряд с купцом подписал, чтобы он сюда людей работящих и мастеровых привозил. С каждым из них будут заключать договор, ряд тобиш, на год, а сверх этого половину суммы купец будет получать. А если людишки окажутся ленивые и глупые, то и деньгу назад вернуть надобно али других привозить.

Зачастил Заяц, который все везде успевал услышать и прознать. Вот ничего не скроется от любопытного пацана. Казалось бы, вечно в поле или лесу, но нет, за то недолгое время, когда оказывались в деревне, все успевал подглядеть, от новой стамески Млада, до кухонных разговоров Поварих.

— И чем вы тут заниматься хотите, если останемся? Так же со мной работу делать будете или чем другим прельстились? — прищурился Гусь.

Хоть и понимал он, что не будут они вечно вместе трудится, но все равно грустновато было. Сколько времени они втроем провели за последний год? Да их семьи то видели наверное в несколько раз меньше по времени, чем они друг друга. Постоянно то на заготовках древесины, то в поездках, теперь вот и вообще уже почти месяц в Боротно обитают не выезжая.

— А чего? Думаешь без тебя не сдюжим? — вскинулся Заяц. — Мы парни головастые, да рукастые. Все смогем!

— Не знаю дядька, сказывали нас сначала к мастерам разным отправлять будут и месяц там силы наши пробовать. Если понравимся и ладно делать станем, то ремеслу обучить обещали. А если нет, то и так работой да оплатой не обидят.

Это уже подключился Незван. Похоже не первый разговор подобный между ними. Вон, и знают многое и поспрашивать уже успели. Один Гусь получается остался не у дел, прохлопал