просыхает. Там как раз доля боярина и получится. Если повезет, даже лучше будет, чем мы сейчас купцу отдали.

Тимофей довольно сощурился, делая глоток пряного сбитня. Ситуация налаживалась. Если сейчас торговец вернется с согласием, то деньги потекут рекой, да и с продовольствием теперь выйдет, по крайней мере зерном обеспечить себя получится. Пусть мыло, которое возил Игнат, боярин брать по полной цене и отказался, но муку забрал, значит программа минимум была выполнена, а его и торговец сейчас за серебро и товары выкупил.

— Говаривал я тебе, Лютомир, Тимоха все честь по чести делает, а что там языки чешут, зависть все это.

Игнат тоже не остался в стороне, еще раз акцентируя внимание своего друга на ответственности и честности парня.

— Не понимаю я тебя, да и всех вас. Взрослые мужи, а дела за вас отрок ведет. Как это получается?

— Так и боярин с ним ряд заключил, а не с нами, ему виднее. Разве он когда глупости да оплошности такие допускал?

Прокоп только развел руками, ну а чего тут добавить? Все так и было, пусть его поставили в деревне старостой, но ряд действительно заключали с парнишкой, а он тут в основном для присмотра остался.

— Лютомир, к тебе тоже просьба есть.

Тимофей отставил огромную глиняную кружку в сторону и продолжил свою речь.

— У нас есть пять парней, которые через пару лет хотят попасть в дружину. И раз мы тут все живем под рукой боярина Якова Прокшинича, то скорее всего к тебе в дружину они и попадут. Может быть ты их обучением займешься, пока тут с нами живешь? Ничего дурного, как ты видишь, мы не затеваем, а парням польза, да и ты уже чего-то знающих людей получишь. Есть еще пяток мужиков, они тоже не откажутся обучиться, как свой дом оборонить.

Десятник призадумался. С одной стороны конечно дело доброе предлагают, обучение новиков вещь полезная. Далеко не вся дружина обучалась с раннего детства воинскому искусству, когда не хватало людей, брали всех подряд и качество их обучения, да и дальнейшей службы было не очень высоким, мягко сказать. За пару лет эти парни вряд ли продвинутся очень далеко, но и простыми крестьянами уже точно не будут, а если воспитывать пополнение именно для себя, под свои запросы, что здесь может быть плохого?

С другой стороны, плохое тоже может быть, десяток же отправили в деревню поддерживать порядок и лояльность боярину, потому что крестьяне вышли его встречать с оружием в руках. Но тут такого не видно и не слышно. Может быть это все просто ошибка, которая как снежный ком со временем накопилась и теперь не видно истинной причины или все таки не ошибка?

— Мужиков обучать я не стану и людям своим не позволю. Негоже это крестьянина делу ратному обучать. Вот если случится что, ополчение собирать князь надумает, тогда другое дело. Что же до новиков. Эх. Так и быть, гляну на что способны. В любом случае, нет на них вины тяжкой, молоды еще такие решения принимать.

Собрание подошло к концу и люди потянулись по своим делам, кто-то шел домой к жене и детям, кто-то на обход постов охраны, а Тимофей с Прокопом расположились просто на лавке возле дома.

— Не так уж все и плохо. Да, Прокоп?

— Твоя правда, Тимофей. Нашел ты опять способ выкрутиться, благодарность тебе моя и людей наших. Будет еда на столах, вои добрые на защиту нашу встали, работа справно движется.

Постоянная тревога последней недели уходила, оставляя за собой лишь усталость.

— Что тебя еще беспокоит? Вижу же, давно сказать хочешь.

— Душа у меня тревожится. Ты молодой пока, вся жизнь впереди, хочешь заработать серебра и злата, уважение, славу. А я уже больше за душу свою переживаю.

Прокоп заерзал от налетевшего порыва прохладного ветра.

— Душа это тоже важно. — кивнул Тимофей.

— Церковь бы нам тут поставить. Чтобы люд исповедаться мог сходить, в грехах своих покаяться, душу свою богу открыть.

— Церковь… Это дело не простое.

Глава 21

— Закончили мы приспособу твою, Тимофей.

За стол к парню подсели Млад с Лучезаром с довольными лицами. Почти неделю пришлось потратить им, чтобы придумать и собрать устройство, которое просеивает муку, используя силу ветряной мельницы, очень примитивную. Теперь там были установлены два сита с отверстиями разных размеров, а механизм двигал их вперед-назад, просеивая муку. Конечно это было далеко от идеала или даже среднего результата, потому что ручной труд никуда не делся. Периодически содержимое требовалось ворошить руками, а когда процесс подходил к концу, то из первой емкости нужно пересыпать остатки во вторую, а из второй уже в отдельный мешок. Так и выходило теперь два сорта муки и отруби, в принципе как и раньше, но используя не только ручной труд.

Правда отрубей получалось многовато, чуть больше 30 % от веса зерна, столько не нужно, если и дальше в таких же объемах продолжать работу, просто скотины не хватит все съесть, а на продажу слишком уж низкая окажется цена. Но если поголовье домашних животных будет увеличиваться, то и наоборот благо. Раньше то их подкармливали обычным зерном. Да и ручного труда теперь необходимо стало на порядок меньше. Как оказалось, просеять довольно большое количество муки, тоже нелегкое дело. Казалось бы, берешь сито, насыпаешь, трясешь и готово, но когда у тебя на очереди десятки пудов работы, то руки потом и ночью трястись станут.

— И как там, все поместилось?

— Нет, мы все-таки убрали долбилку. — ответил Млад.

Никак кроме как «долбилкой» этот агрегат назвать не получалось. Это была самая первая ступень разработки мукомольного производства на данной мельнице. Несколько скрепленных между собой палок, один конец которых при повороте вала цеплялся за установленную на нем перекладину и поднимал противоположный край. Когда зацеп пропадал, конструкция возвращалась в первоначальное состояние, а противоположный край под своим весом падал в небольшой ящичек с зерном, постепенно его перемалывая. Дико медленно. На несколько килограмм могло уходить по 3–4 часа, а то и дольше. Но, пока не разобрались с жерновами, это было все равно проще и быстрее, чем молоть муку в ступках.

— Правильно, давно пора. Что с кузней и новыми домами?

— Кузня готова уже почти, но Радогор говорит, что купить еще многое надобно, или железа побольше, он сам смастерит со временем. Это уже не по нашей части. — ответил Лучезар, сделав большой глоток свежего кваса. — С домами не начинали, там Григорий печи еще не выложил.

Как бы