эти символы, которые Ром мне чертил над дверной ручкой — на перстне они были не все!

Вот почему он не имел полной силы. Вот почему нужен был он сам, а не Знание.

А еще они всегда были активны. Мне нужно было посмотреть на дверь и вспомнить их, а негодяи не надо было ничего вспоминать. Его двери всегда были открыты. Один неверный звук, одно движение человека навстречу — и негодяй уходил от опасности.

Вот почему он неуловим.

— Женщина женщине скорее поверит! — проворковала Толстая Елена противным жирным голосом и рассмеялась так, что заколыхалось ее большое, рыхлое тело, а рот вывернулся под длинным крючковатым носом. — Хы-хы-хы-хы… уж придумаю что-нибудь!

Пот прошиб меня с головы до пят.

Как вовремя я вздумала идти искать Эвана!

А что, если б не пошла?!

А что, если б не узнала о планах Елены?

Если б ко мне на улице подбежала девушка и слезно просила б ей помочь, я бы пошла!

«Нельзя быть всегда добрым ангелом, — послышался в моем разуме строгий голос Эвана. — Забудьте о милосердии, Мари!»

— Мари! — его голос в моей голове слился с его настоящим голосом. Он прозвучал над моей головой, и я вскрикнула от ужаса, потому что нервы мои были на пределе. — Да что ты тут делаешь, в такой-то час?! Ты с ума сошла, Мари?!

Я молниеносно обернулась и краешком ускользающего сознания успела понять, что рядом со мной действительно Эван. А двое заговорщиков исчезли, словно и не было их.

И то ли воспользовались они артефактом, то ли я впала в ступор, но я действительно не заметила, как они ушли. И не знала, сколько времени я тут уже стою.

— Мари! Да у тебя руки как лед! — вскричал Эван, тормоша меня, растирая кисти моих рук и пытаясь согреть их дыханием. — Что, что случилось?!

— Я видела его, — пробормотала я, с трудом отходя от дурмана.

— Кого, Мари? Кого ты видела? — воскликнул Эван.

— Мерзавца, — ответила я через силу. — Убийцу.

— Убийцу?! — насторожился Эван. — И кого же он убил?

— Рома, — выдохнула я, чувствуя, что мертвенный холод сковывает все мое тело. — Ромуальда Греза. У него на правой руке… на руке… перстень с символами…

— И ты смотрела на эти символы?! — взревел Эван в гневе и панике. — На нечистые магические символы?!

Но я уже не могла ему ответить.

Силы покидали меня, ноги подкашивались, и я кулем рухнула вниз. И упала б на пол, если б Эван не подхватил меня на руки.

— Глупая девчонка! — прокричал он.

Я почти заснула на его руках. Я чувствовала, что он куда-то несет меня, слышала его торопливые шаги, гремящие по полу.

— Мари, Мари! — звал он меня. Но я проваливалась в тяжелое забытье, и сил противостоять усталости у меня не было.

— Как глупо я попалась, — прошептала я холодными губами. Горячий поцелуй обжег их, немного отогрев, и я через силу попыталась улыбнуться. Мне казалось, что я лежу в поле, и мое лицо засыпает снег. — Если я… уйду, Эван, знай — я любила тебя.

— Ты не уйдешь, Мари, — твердил он мне откуда-то издалека. — Не сегодня. Не сейчас!

А потом тяжелый колдовской сон сморил меня. И больше ничего я не слышала.

***

Глава 14. Немного правды

Проснулась я поутру, словно кто-то толкнул меня в бок.

Вздрогнула и подскочила, соображая, где я, и что со мной произошло.

«Надо же таверну открыть, — промелькнуло в моей голове. — Сегодня у нас пельмени, нужно готовить мясо, и…»

Додумать свою мысль я не успела, потому что открыла глаза и утренний свет больно их резанул.

Я застонала и закрыла лицо ладонями.

— Доброе утро, — раздался голос Эвана. — Как спалось?

Кровь отлила от сердца. Меня бросило в жар, и тут же — в озноб.

Я в изумлении раскрыла глаза, и почти тотчас же зажмурилась, умирая от стыда и волнения.

Потому что Эван стоял у раскрытого окна в моей комнате в таверне и курил трубку, поглядывая на погожий осенний денек.

И был он голый!

То есть, совершенно нагишом.

Как, впрочем, и я.

Это я обнаружила, лихорадочно пошарив под одеялом.

Ни намека на одежду!

Он раздел меня абсолютно!

— Мне надо было растереть твое тело, — пояснил этот бесстыдник, оборачиваясь ко мне лицом, и я снова зажмурилась изо всех сил, помирая от невероятного восхищения и стыда. Все-таки, он был красив чересчур непростительно! — И согреть тебя. Ты едва не уснула навсегда, счет шел на минуты. Тут уж не до стыдливости.

— Б…благодарю, — пропищала я, полыхая багровым румянцем до самых бровей.

Я старалась не смотреть на его могучую грудь, на его плоский живот, на крепкие ноги — о, стыдоба! Но получалось у меня плохо. Я просто вспыхивала, погибая от непонятного возбуждения и даже сексуального желания, накатывавшего на меня волнами.

Я ощущала благодарность за то, что он спас меня.

Горячую, жгучую. Я готова была руки ему целовать за это!

Но в это чувство коварно вплеталось неуместное возбуждение.

Словно я остро ощутила, что живая, и мне хотелось кричать, ликуя, и вытворять что попало, чтоб сильнее почувствовать жизнь в себе…

— Как тебя зовут? — вдруг спросил он, внимательно глядя на меня, и еще одна удушливая волна перехватила мне горло.

— Ма… Мари, — промяукала я, не понимая, куда он клонит. — Ты что, забыл?

Эван лишь качнул головой, неспешно положил трубочку с длинным тонким мундштуком на