Я извиваюсь под его ласками. С каждой секундой мне хочется большего. Мои руки гладят его тело. Я чувствую ладонями, как колышется его широкая грудь от тяжелого дыхания, как напрягается его пресс, как твёрдый член в брюках, нетерпеливо ожидая своей очереди, просится наружу. И кто как не я освободит его?

Мои пальцы едва слушаются, неловко ёрзая по ремню. Понимая, что в одиночку мне не справиться, Данил Грудьвпленудержателевич прекращает занятие, которое мешало мне сосредоточиться, и быстро расстёгивает брюки. Затем он так же быстро тянет молнию на моём платье вниз, и я остаюсь в одних лишь трусиках. Но чувствую, что и это не надолго.

Он ловко укладывает меня на диван. Зажав губами мандариновую дольку, он выдавливает сок мне на живот, медленно слизывает, поднимаясь вверх, снова целует грудь, а потом и мои губы, с которых продолжают срываться нетерпеливые стоны.

– Ты не против, – взяв пальцами очередную мандаринку, спрашивает он, – если я слегка намочу твои трусики?

– Мммм… – Я глубоко вздыхаю, пытаясь перевести дыхание. – Они и так уже мокрые.

Он довольно смеётся, а затем, пощекотав губы и соски маленькой долькой, опускает её мне в трусики, перемещая как можно ниже, а затем прокусывает прямо сквозь кружевную ткань. Прохладный нектар обжигает кожу словно кипяток. Мои стоны становятся всё громче и нетерпеливее. Я сдвигаю ноги, больше не в силах выдерживать эти мандариновые пытки.

– Хочешь, – Данил Мучителевич жадно сжимает мои бёдра, – я сделаю тебе очень приятно?

Я киваю и позволяю ему стянуть с себя трусики. Его дыхание щекочет внутреннюю сторону бедра, я изгибаюсь, хватаясь за его плечи. Чёрт! Да я на приёме у гинеколога смущалась меньше!

Когда его губы наконец касаются меня там, я понимаю, что он имел в виду под «очень приятно». Но я бы назвала это «охренительно прекрасно»!

– Да… да… – повторяю я, постанывая и ероша его волосы. Охххх. Как же хорошо. – Мхаххх…. Ещё…. – Я чувствую, что истина где-то рядом. И скоро она откроется мне миллионами новых, ранее неизведанных, граней.

– Да… Да… Да! – Последнее слово я выкрикиваю уже охваченная сладкими конвульсиями. И откидываюсь в сладком полудрёме.

Но мой учитель не собирается останавливаться на достигнутом. Мягко целуя шею, он спрашивает:

– Ну как?

– Супер… – выдыхаю я. Его очередной подарок опять безумно меня порадовал. Я провожу рукой по его щеке. – Я люблю тебя. И не хочу, чтобы эти губы касались кого-либо ещё.

– Они только твои… – улыбается он.

– Пообещай.

– Обещаю.

Но даже несмотря на это, у меня на душе неспокойно. Я не хочу с ним расставаться ни на секунду! Я крепко обнимаю его, чувствуя обнаженным телом его крепкие мышцы.

– Я люблю тебя. – Его тихий голос и жаркое дыхание заставляют меня прижаться к нему ещё сильнее.

Моё тело горит от его прикосновений, а губы тонут в поцелуях. Я хочу полностью раствориться в нём, оставить в его душе частичку себя. Пусть даже когда он будет далеко отсюда, моё тело будет помнить его тепло.

Я забираюсь рукой в тесные трусы и обхватываю пальцами крепкий орган. Довольный стон срывается с губ учителя вместе с последним клочком одежды.

– Какая же ты красивая… Я так сильно тебя хочу… Он целует меня и шепчет комплименты, и я не сразу замечаю, как он успевает быстро натянуть презерватив. Он укладывает меня на спину и нависает сверху.

От ласк моё тело уже ноет. Я заглядываю в его глаза и хочу что-то сказать, но он, потянув меня на себя, резко входит без предупреждения.

Острая боль пронзает всё тело настолько внезапно, что я даже не успеваю застонать. Он останавливается, и я просто чувствую, что он во мне.

– Я люблю тебя… – шепчет он, лаская грудь, и начинает осторожно двигаться. Мне больно. Но эта боль ничтожна по сравнению с той, что растёт в моём сердце. Он любит и уедет, оставляя меня. А я должна отпустить, потому что люблю.

Он усиливает движения, ловя такт музыки, которая продолжает играть. Я подчиняюсь его ритму так же, как подчинилась неминуемой судьбе. Всё, что я хочу – это быть рядом с ним. Всё, что желает моё сердце в данную секунду – это стать с ним одним целым, сливаясь в приятном экстазе.

Я уже не чувствую боли. Только его тепло внутри себя, только его плавные движения, которые становятся всё быстрее.

– Как хорошо… – сквозь зубы рычит он, сжимая меня крепче и входя всё глубже. Я поддаюсь ему навстречу, открывая тело для его ласк. Я стараюсь двигаться вместе с ним, навстречу к нему.

– Да… Вот так… – Сквозь собственные стоны я едва слышу его тихий голос. На секунду приоткрыв глаза, я вижу, как склонив голову набок, он с с нескрываемым удовольствием ловит каждое движением.

Я прижимаю его к себе, словно он уже собирается уходить. Его учащенное дыхание становится всё более сбивчивым, на секунду он останавливается и напрягается всем телом, и я чувствую, как напряжение внутри меня, достигнув кульминации, импульсами разносится по телу, эхом отзываясь внизу живота.

Он по-прежнему обнимает меня. В его крепких объятиях мне безумно хорошо. Если бы этот миг мог продлиться вечность.

– Настя, – испуганно заглядывает он в мои глаза, – почему ты плачешь? Было очень больно, да?

– Нет, – качаю головой. – Это от счастья.

Он довольно улыбается, проведя шершавыми пальцами по влажной щеке.

– И почему мы не можем видеться каждый день, – вздыхаю я.

– Почему не можем? Всё зависит только от нас с тобой.

Я киваю. Он прав. Не время раскисать. Я осторожно приподнимаюсь, опасаясь увидеть лужу кровищи под собой, но ничего нет. Странно. Наверно, всему виной поперечный шпагат на тренировках.

Я бы вечно нежилась в его объятиях, но время мой враг. Мы одеваемся, и я вызываю такси.

– А ты будешь по мне скучать? – уже возле машины спрашиваю я.

Он на секунду замирает, а затем улыбается.

– Конечно, – он целует кончик моего носа. – Я уже скучаю.

Я целую его губы, пытаясь запечатлеть в памяти этот наш прощальный поцелуй.

– До встречи… – выдыхаю я, помня, что он не любит драматические расставания, и закрываю дверь.

Всю дорогу домой я, конечно же, безутешно плачу. Сегодня уже не мой день рождения, так что можно.

На следующее утро я просыпаюсь к обеду. Сегодня выходной, можно поваляться. А вставать жутко не хочется. Голова побаливает. Тело ломит. Промежность болит, словно я совершила велокросс вокруг экватора.

Кряхтя, я всё же сползаю с кровати. Родители на работе, и никто не помешает мне сегодня предаваться унынию. Хотя в глубине души я понимаю, что данное время лучше потратить на изучение английского. Может, завтра как раз этим и займусь.