в баках транспортных самолетов, что я чуть позже продал, вполне хватило заправить этот ближний разведчик, и он мне нравился куда больше «шторьха». Немцы тупые, сами могли бы догадаться, да куда им. Сами транспортники и всю уцелевшую технику я продал. Дальность у «хеншеля» семьсот километров, на триста больше чем у «шторьха», скорость крейсерская двести семьдесят, тогда как у «шторьха» сто пятьдесят. Быстро доберусь, тут до Киева меньше двухсот километров по прямой.

Закинув хвост на корму Т-44, я закрепил его и отбуксировал самолет подальше, в чистое поле, накрыв маскировочной сетью, после этого погнал в сторону ближайшего лагеря, а то времени полтретьего ночи, скоро рассветет, а я за ночь хотя бы часть лагерей хотел бы освободить и направить их в сторону партизанского края. Чем вооружить их – имеется, две уничтоженные дивизии, а это без малого двадцать пять тысяч, согласно счетчику. Карательные батальоны сюда не входят. А хорошо, что у немцев на секретной карте (нашел тут в сейфе) все эти лагеря отмечены, не знаю почему, может, облет делают, проверяют? Как бы то ни было, но карта полезная. Сами пленные это только подтвердят. Освободил я сначала самый крупный лагерь. По размеру там тысяч десять будет. Видимо те, кто в Уманский котел попали в прошлом году.

Расстреляв артой казармы, танками вышки, я добил охрану и, взломав ворота, въехал на своем Т-44 на территорию. Забрался на крышу, чтобы меня все видели. Фары стоявших позади танков освещали, я же смотрел на огромную массу пленных, что стекались ко мне, попросил тишины и, когда наступила, сообщил:

– Я – капитан Шестаков, командир маневренной бронегруппы, что проводит рейд по тылам противника. Больше представителей Красной армии тут нет. Освободил я вас для дела. Тут кто как пожелает. В ста восьмидесяти километрах отсюда, на юге, есть партизанский край, который сейчас активно расширяется. Старшим там полковник Давыдов. У вас есть шанс дойти до него и влиться в ряды партизан, дожидаясь, когда наша армия дойдет до этих территорий. По дороге сюда я уничтожил два карательных батальона, там вы сможете собрать оружие и боеприпасы. Если есть командиры среди пленных, советую принять командование и вести добровольцев к Давыдову. Дорогу до него я подчистил, но, если встретите полицаев и комендатуру в селах и деревнях, советую уничтожать. На этом прощаюсь, за остаток ночи у меня в планах освободить еще один лагерь. Тут их пять в округе, остальных днем освобожу. Удачи, товарищи! Командирам подойти ко мне, поделюсь картой.

Пока бойцы, покидая лагерь, разгребали остатки казарм и вышек, собирая, что уцелело, ко мне подошли два десятка командиров, одному, старшему по званию, майором оказался, в прошлом командир БАО, я передал карту, отметил, где партизанский край, где мы, а где то, что осталось от карательных батальонов. Он, командуя, уводил людей, разбежалось немало, пользуясь темнотой, около полутысячи. Я поделился сотней ППС и патронами к ним, пятком ПТР и десятком ДП, остальное сами доберут. Вообще, для Давыдова это серьезная подстава. Он жаловался, что не знает, чем кормить уже имеющихся людей, да и жители местных городков, сел и деревень сами впроголодь живут, разграбленные румынами и немцами. Приходится проводить постоянные поиски и атаки складов и комендатур, а тут еще эти. Ничего, пусть и их к делу приставят, чтобы припасы добывали и расширяли партизанский край. Тем более они скоро пригодятся, места тут открытые. Немцы нагонят войск, бои серьезные предстоят, будет с кем воевать.

А я погнал дальше и освободил малый лагерь военнопленных, командирский. Ранее я его пропустил, мимо проскочив, решив с крупного начать. Шум уже стоял по округе, потому из Умани вышла колонна пехоты, видимо гарнизон не знал, что тот остался, не перекинули к границам партизанского края. Видимо, что-то оставили на всякий случай и отправили на мольбы о помощи двух лагерей. Я специально дал им отправить сообщение, побью противника в открытом поле. Командиров было семь сотен, всех вооружил, вещмешки выдал с припасами, рассказал, куда отправил другую группу, освобожденных, перехватить их можно легко, и погнал дальше. Уже когда светало, я две немецкие пехотные роты положил на дороге, никто не ушел. Пройдя сквозь Умань с одной стороны на другую, нанося немцам немалые потери, тут в основном тыловики стояли, хотя расстрелял и гестапо, и здание комендатуры, местного оккупационного правительства, погнал дальше. Расстрелял железнодорожную станцию, несколько зенитных батарей. Вообще со станцией мне повезло, как раз эшелон войсковой заходил, в этот раз уже чистые немцы, похоже, пехотный батальон, да не тыловой, явно фронтовики, в боях за станцию два танка мне сожгли, час я там пробыл и, разрушив все кроме складов, у меня на них планы появились, поехал дальше.

С другой стороны Умани было еще три лагеря, два я освободил и к обеду закончил. Я приказал им брать город и склады под охрану, отправить Давыдову посыльных, чтобы часть сил сюда перекинул, запасы продовольствия тут солидные. Надо за подставу извиниться и хоть так ему помочь. Общее количество освобожденных составило двадцать семь тысяч. Вот с пятым лагерем военнопленных не все так просто оказалось. О нем отдельно. Там содержалось порядка двух тысяч, и видимо охране доставили приказ уничтожить пленных. Я застал их, когда те пехотной колонной спешно уходили. Догнал и уничтожил, там две роты было, румыны. А потом скатался к лагерю. Работали там пулеметами, потом штыками добивали раненых. Выживших не было, да и карта показывала, что работа очень тщательно выполнена. Эх, если бы не тот пехотный батальон, что меня задержал на железнодорожной станции, может быть, и успел. Я развернулся и вернулся в Умань, где до семи вечера так зачистил город, помогая освобожденным пленным и снабжая их оружием, что противника не осталось. Да и подпольщики помогали с зачисткой. Склады все уже под охраной, часть зениток установили, небо контролируют.

В городе командовал капитан Ильин, пехотный командир, среди бойцов укрывался в лагере, под видом простого красноармейца. Посыльного Давыдову он отправил, заодно с приказом развернуть и отправить к Умани тех, что я ранее освободил. Тут немалые силы нужны, чтобы удержать город, пока будут вывозить продовольствие. Кстати, работал я очень аккуратно, стараясь не наносить больших повреждений. Железнодорожный мост через реку расстрелял артой, свалив его в воду. Пусть чинят. Радовались, цветы кидали на танки, бывших пленных обнимали, я вылез, обнимания со мной тоже были, со слезами на глазах, но пришлось огорчить, сообщая, что я из рейдовой группы и немцы вернутся, придется им до следующего