– После своих несчастных случаев они с Ребеккой застряли вдвоём в Глостершире, читали психологические книги, и вот теперь – они вместе.

– Они одно целое, – добавила Джуд.

– Они соединились в акте любви, – распространила мысль Шез.

Мы молча уставились друг на друга, поражённые этим странным решением сил небесных.

– Мир сошёл с ума! – воскликнула я наконец, охваченная изумлением и страхом. – Джайлс Бенвик не красавец, не богат…

– Ну, вообще-то, он богат, – пробормотала Джуд.

– Но он не чужой бойфренд. Не образец высокого положения в обществе, в обычном стиле Ребекки.

– Если не учитывать, что он очень богат, – вставила Джуд.

– Но Ребекка всё же выбрала его.

– Верно, совершенно верно! – возбуждённо вскричала Шез.

– Странные времена! Воистину странные времена!

– Скоро принц Филип захочет быть моим бойфрендом, а Том станет встречаться с королевой! – подхватила я.

– Не с Претенциозным Джеромом, а с нашей дорогой королевой, – уточнила Шез.

– Летучие мыши станут пожирать солнце, – продолжала я. – Лошади – рождаться с хвостами на голове, а на крышу к нам приземлятся глыбы замороженной мочи и предложат сигареты.

– И принцесса Диана мертва! – торжественно заключила Шеззер.

Настроение у нас резко изменилось. Мы затихли, пытаясь осознать этот жуткий, шокирующий, не укладывающийся в голове факт.

– Странные времена! – объявила Шез, зловеще склонив голову. – Воистину странные времена.

* * *

2 сентября, вторник

115 фунтов (завтра решительно прекращаю обжираться); порций алкоголя – 6 (нельзя начинать слишком много пить); сигарет – 27 (нельзя начинать слишком много курить); калорий 6285 (нельзя начинать слишком много есть).

8.00. Моя квартира. Из-за смерти Дианы Ричард Финч отменил все материалы, связанные с Тайской Наркоманкой (мною), и дал мне два дня на восстановление. Никак не могу смириться с этой смертью, да и вообще ни с чем. Может, теперь начнётся национальная депрессия? Это, вне всякого сомнения, конец эры, но в то же время и начало другой – так наступает осенний период года. Время для новых начинаний.

Твёрдо решила не повторять старых ошибок – не тратить всю жизнь на проверку автоответчика, ожидание звонка от Марка, а быть спокойной и уравновешенной.

8.05. Но по какой причине Марк порвал с Ребеккой? Чем объяснить, что она теперь встречается с очкастым Джайлсом Бенвиком? Неужели Марк полетел в Дубай, так как всё ещё любит меня? Но почему тогда мне не перезвонил? Почему? Почему?

Ладно, всё это теперь меня не беспокоит, я работаю над собой. Собираюсь в салон сделать эпиляцию.

10.30. Снова дома. Приехала в салон поздно (в 8.30) – косметолог не пришла «из-за принцессы Дианы». Дама в приёмной отнеслась к этому с изрядным сарказмом, а я заметила: кто мы такие, чтобы судить о чувствах других? Если всё это чему-то нас и научило, так не судить ближних.

На обратном пути, однако, не удалось сохранить позитивный настрой: на Кенсингтон Хай-стрит попала в огромную пробку, и обычная, десятиминутная дорога домой оказалась длиннее в четыре раза. Когда уже была у светофора, выяснилась причина – дорожные работы, весьма вялые из-за отсутствия их исполнителей. Табличка гласила: «Рабочие на этой дороге решили прекратить работу на четыре дня в знак уважения к принцессе Диане». О-ох, лампочка на автоответчике мигает.

Это Марк! Голос звучал слабо, заглушаемый треском.

– Бриджит… только сейчас узнал. Очень рад, что ты на свободе, очень рад. Вернусь позже, через… – Что-то громко зашипело, и связь прервалась.

Через десять минут снова звонок.

– О, привет, дорогая, знаешь что… Мама, моя мама! Огромный, непреодолимый прилив любви меня захлестнул.

– Что? – откликнулась я, чувствуя, что из глаз брызнули слезы.

– «Иди тихо среди шума и суеты и помни, какое спокойствие можно найти в тишине». Последовала длинная пауза.

– Мам? – позвала я наконец.

– Тсс, дорогая, тишина. – Опять пауза. – «… Помни, какое спокойствие можно найти в тишине».

Сделав глубокий вдох, зажимаю трубку подбородком и продолжаю варить кофе. Постигла уже важную вещь – надо отстраняться от посторонних психозов: у человека хватает поводов для беспокойства о том, чтобы самому не сбиться с курса. Зазвонил мобильный.

Пытаясь не обращать внимания на первый телефон (весь вибрирует, из трубки несутся крики:

«Бриджит, ты никогда не достигнешь душевного равновесия, если не сумеешь работать с тишиной!»), нажимаю кнопку ОК на мобильном: папа.

– Ах, Бриджит, – произнёс он по-военному жёстким голосом, – не поговоришь ли с матерью по обычному телефону? Кажется, она дошла до крайнего состояния.

Она «дошла до крайнего состояния?» Неужели им совсем на меня наплевать – на их собственную плоть и кровь? Из «обычного телефона» доносились всхлипывания, визги и необъяснимый грохот.

– О'кей, папа, пока. – Снова беру трубку с маминым голосом.

– Дорогая, – хрипит мама шёпотом, полным жалости к себе, – мне надо кое-что тебе сообщить. Не могу больше скрывать это от своей семьи и любимых людей.

Стараясь не заострять внимание на разнице между «семьёй» и «любимыми людьми», подбадриваю:

– Положим, ты не обязана говорить мне, если не хочешь.

– А что мне ещё остаётся? – надрывно кричит мама. – Жить во лжи?! У меня зависимость, дорогая, зависимость!

Ломаю голову: от чего, по её мнению, у неё может возникнуть зависимость? Мама никогда не пила больше одного бокала сливочного шерри, с тех пор как Мейвис Эндерби напилась на собственном двадцать первом дне рождения в 1952 году и её пришлось доставлять домой на раме велосипеда, принадлежавшего, помню, некому Пиви. Потребление ею наркотиков ограничено одной таблеткой от кашля дважды в год – так она избавляется от приступов, которые на неё находят во время представлений Кеттерингского любительского драматического общества.

– У меня зависимость, – повторяет мама, а затем выдерживает драматическую паузу.

– Так, – киваю я, – зависимость. А от чего именно?

– От отношений, – поясняет она. – У меня зависимость от отношений, дорогая… Роняю голову на стол.

– Тридцать шесть лет жизни с папой! – продолжает мама. – И я ничего не понимала…

– Но, мама, если ты замужем, это вовсе не значит…

– О нет, я независима от папы. У меня зависимость от развлечений. Я сказала папе, что я… О-о-о, мне пора лететь – опаздываю на утверждение ролей.

Сижу уставившись на кофеварку, мысли смешались. Неужели родители не знают, что со мной произошло? Неужели мама в конце концов перешла грань разумного?