— Кун хей фэт чжой, — отвечает Джордж. — Как спина?

— Уже все отлично.

— Только не принимай никаких таблеток от боли, договорились?

— Конечно, Джордж.

— Они не всегда полезны, эти таблетки. Иногда лучше прочувствовать боль. Иногда это даже лучше для здоровья. Чтобы побыстрее выздороветь.

Я не могу понять почему, но у меня создается впечатление, что сейчас Джордж имеет в виду не только мою больную спину. Он говорит об Ольге.

И еще я осознаю, что зря привел ее с собой. Разумеется, семейство Чан радушно приняло гостью, да и она сама наслаждалась угощениями и радовалась тому, как мы все дружно празднуем встречу Нового года по-китайски. Но вместе с тем все проходило с чуть заметным напряжением, нам не хватало естественности.

Надо полагать, Ольга чувствовала бы себя гораздо комфортнее в баре «Эймон де Валера» в компании с каким-нибудь крутым парнем с пирсингом, обожающим Робби Уильямса. Она не получила того удовольствия, которое бы доставила эта встреча китайского Нового года, например, Хироко.

И я впервые замечаю, что, несмотря на длиннющие ноги, милое личико и завидную юность, Ольга все же не создана для меня, как, впрочем, и я для нее.

И вот, вооруженные этим откровением, мы смело отправляемся ко мне домой, чтобы… сделать ребенка.

Они только что поссорились.

Джеки и Изюмка заходят в мою квартиру, и повисшая между ними напряженная тишина говорит об этом лучше всяких слов. Джеки сразу быстро направляется к столу, за которым мы с ней работаем. Сегодня она надела сапожки «под леопарда» на высоких каблуках. Джеки нервно расстегивает плащ, и я не могу не заметить, что в каждом ее жесте сквозит раздражение.

Изюмка неловко замерла посреди комнаты. Она уныло разглядывает свои поношенные кроссовки, а грязная челка по-прежнему спадает на глаза, словно закрывая от девочки этот жестокий мир.

И тут я произношу самую дурацкую фразу, которую только можно придумать в данных обстоятельствах.

— Что-нибудь произошло?

Джеки резко поворачивается ко мне:

— Что-нибудь произошло? Ничего себе — «что-нибудь»! Мадам, оказывается, умудрилась отдать свои деньги на школьные обеды! И заодно деньги на проезд в автобусе. Так уж, до кучи, если хотите. Неплохо, правда?

Изюмка смотрит на мать сквозь завесу сальных волос, и лицо ее искажает злоба.

— Никому я ничего не отдавала!

— Только не надо мне врать!

Джеки угрожающе делает шаг вперед, и мне становится страшно: а вдруг она сейчас ударит собственную дочь? Девочка в страхе отходит назад, а мать продолжает:

— Она позволяет им ездить на себе верхом! Этим уродам из школы, своим одноклассникам!

— Ничего подобного! Я потеряла деньги, я тебе уже сто раз говорила!

— А ты знаешь, сколько мне нужно потратить сил и времени, чтобы заработать эти деньги? Ты представляешь себе, сколько полов мне нужно отдраить, чтобы получить их, те самые деньги, которые ты так беззаботно отдала им? Представляешь?

Изюмка не выдерживает напряжения и начинает плакать. Горькие слезы ручьями текут по ее пухлым щекам.

— Я потеряла их. Правда же! Правда потеряла…

— Она позволяет им издеваться! Если бы они попробовали вести себя так со мной, я бы их всех поубивала!

— Но я же не ты, как тебе этого не понять?! — выкрикивает Изюмка, и ее слова весьма похожи на то, что я мог бы сказать собственному отцу. Мне искренне жаль этого неуклюжего ребенка. — Я потеряла эти деньги!

Эта перепалка, похоже, может длиться до бесконечности. Я решительно встаю между враждующими сторонами, как представитель ООН, ведущий переговоры между израильтянами и палестинцами и действующий исключительно в качестве посредника.

— Джеки, чем мы с тобой занимались на прошлой неделе?

— Изучали эмоциональную окраску отрывков драматических произведений, — шипит она, бросая огненные взгляды в сторону дочери. — На примере книги «Сердце — одинокий охотник».

— Отлично. Не могла бы ты продолжить этот анализ одна, а я тем временем быстренько отвез бы Изюмку к своей бабушке?

Теперь они обе вопросительно глядят на меня.

— К твоей бабушке?

— Она будет счастлива такой компании. К тому же на следующей неделе ей опять нужно будет отправиться в больницу.

— А что с ней случилось? — волнуется Изюмка.

— Нужно получить результаты анализов биопсии, чтобы выявить причину болезни. Тогда уже можно будет сказать, отчего именно у нее в легких накопилось столько жидкости. Бабушка ужасно нервничает.

— Хорошо, я согласна, — кивает Изюмка.

— Вот и чудесно, — поддерживает ее мать.

Джеки достает свой экземпляр книги «Сердце — одинокий охотник», выбирает отрывок и начинает анализировать его эмоциональную окраску, а я отвожу Изюмку к бабушке.

Некоторое время мы дружно молчим, пока Изюмка пытается найти интересующую ее радиостанцию. Так ничего и не отыскав, она решает совсем выключить радиоприемник.

— Кто тебя обижает в школе?

Она бросает на меня быстрый взгляд:

— Никто.

— Так уж и никто?

Девочка отворачивается к окошку, за которым мелькают бедные кварталы северной части Лондона Мимо нас проносятся бесконечные агентства по продаже и покупке недвижимости, старинные пивнушки бурого цвета, многочисленные закусочные и лавки старьевщиков.

— Вы их все равно не знаете.

— Возможно, я смогу их себе представить. Давай поговорим немного об этом.

— А что толку?

— Это мальчишки или девчонки?

Изюмка молчит несколько секунд, потом неохотно отвечает:

— И то и другое.

— Как их зовут?

Она улыбается, но ее ухмылка получается отнюдь не дружелюбной.

— Неужели вы собираетесь заявиться ко мне в школу и наказать их? Или просто оставите их после уроков?

— Иногда просто бывает полезно поговорить о своих проблемах. Вот и все.

Изюмка некоторое время молча анализирует данную информацию.

— Девчонку зовут Сэди, а мальчишку Мик. Они уже большие. Ну, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

— Понимаю.

— Он уже бреется, а у нее огромные сиськи, хотя они мои ровесники. И они организовали свою банду. Туда входят все крутые. А еще те, кто уже давно занимается сексом. И они все ненавидят меня. Они — мать их! — жутко меня ненавидят. Просто не переваривают. Я не могу и шагу ступить, чтобы не услышать их оскорбления. «Вон идет толстуха номер один! Эй, ты, скала жира! Ты еще не все пирожки в столовой сожрала?» И так каждый день. Как только я перешла в новую школу, так все и началось. Они считают, что все это очень смешно.