взглянула, как опрокинулись две повозки, солдаты посыпались с бортов, словно игрушки. На помощь упырям пришли прокажённые быки.

— Андалф! — послышался призыв Ниларта.

Едва быки начали прорыв в лагерь, в них влетели сгустки стихийной магии. Твари откатались, пытаясь сбить пламя и ледяную корку с голов и горбов. Солдаты бросились следом, подняли возы, вставили в бойницы копья и подтолкнули телеги вперёд, закрывая брешь.

— Моя герцогиня, сюда!

Нара выглянула из-за тента, под соседним фургоном прятались две её служанки. Девушки звали к себе, но она покрутила головой. Люди должны были видеть свою госпожу.

— Разворачивайся, кусок сукна! Давай же! Чёрт! Дьявольское проклятье!

Вновь пробудилась её зверская сила. Едва развернув знамя, она порвала его.

— Криворукая сука! Всё в последний момент!..

Вновь оглушительный рёв. На этот раз ревели не быки, а существо крупнее. Нара порылась в сумке возницы, нашла флакон с каким-то клейким веществом, соединила рваные клочки ткани между собой и пропитала их неизвестной субстанцией. Наконец знамя развернулось. Она взяла флагшток, выбралась из телеги и направилась к служанкам. Те с видом перепуганных собак ждали её, но крепко выругались, когда она полезла не к ним, а на крышу фургона, по ступенькам.

— Куда же его воткнуть?.. Куда?..

Не слышала она нового рёва. Не слышала ожесточённых приказов командующих. Не слышала своих гвардейцев, что окружили её и требовали спрятаться. Глазами она искала что-то, куда можно было бы воткнуть знамя и так, чтобы его видели все. В конце концов, не нашла ничего другого, кроме как самой выступить знаменосцем. Под ругательства и тяжкие вздохи прислуги и бойцов она встала в полный рост на возвышающийся на крыше багажный бортик, откуда открывался вид на бушующее вокруг сражение. Ветра не было, потому она второй рукой растянула свободный край, ей едва хватило длины рук, чтобы развернуть знамя целиком.

— Наше герцогство! — взревела она. — За Сальвиар, доблестные воины!

Рёв за спиной. Она обернулась: две повозки разлетелись в разные стороны. Осаждающие лагерь чудовища успокоились. Вторая линия пехоты окружила точку прорыва, но почти сразу откатилась назад. Прямо на них ползло огромное чудовище с рваными перепончатыми крыльями. На горбу драконоподобного создания восседал он.

Нарнетт повернулась, опустила знамя до уровня груди, чтобы видеть обстановку впереди. Никто из подчинённых не видел её, все были ошеломлены могущественным противником, что не проявлял к ним должной агрессии.

— Мир, люди! — прогремел Абалтун, не слезая с чудовища. — У нас был мир! Но вы, повинуясь воле взбалмошной девицы, нарушаете этот мир не впервые!

— Мир чудовищ! — неожиданно для окружающих, прорезался звонкий, почти командирский голос Нары. — С чудовищами не может быть мира! Чудовищ полагается истреблять!

— Быть может, ты начнёшь с себя? — Абалтун упёр посох в основание крыла твари, другой рукой продолжал держать что-то, что напоминало поводья. — Если уничтожить тебя, проклятую, если прервать этот цикл, то люди оставят эти горы нам, и мы будем жить в мире?

Нарнетт с ужасом оглянулась, но её подданные не подводили её. Они ждали нового акта агрессии, стрелки уже перезарядились, чародеи направили посохи на отшельника. Алебардисты полукругом в два ряда окружили чудовище. А сбоку несколько рыцарей готовились взять его на таран.

— Никакого мира с вами! — продолжала кричать герцогиня. — Вы не знаете дипломатии, вам неведомы чувства! На моих глазах ты перебил своих сородичей в одной из пещер, для тебя они мусор, бесполезная рухлядь!

— Эти существа не стоят и волоска с твоей головы, — словно прорезался сарказм отшельника.

— Они — иная, животная цивилизация! Та, что не должна была просыпаться! И ты возглавил её! — словно обида, прозвучало из её уст. — Они приняли тебя!

— Отшельника всегда тянет к отшельникам, дитя, — ответил он уже чуть тише, словно желал пристыдить герцогиню. — И нас с тобой тянуло друг к другу. Меня — в познавательных целях. Тебя — в целях получения избавления от проклятья. Но ты выбрала их, свою семью. Вы выбрала вечный цикл.

— Чего бы мне это не стоило, я прерву этот цикл! — пыталась она пересилить шипение орды за бортами повозок. — Прикажи им спрятаться в туннелях, мы позаботимся об их вечном покое! Сам убирайся за горы! Клянусь Пантеоном, никто не будет преследовать тебя!

Краем глаза она увидела, что многие обернулись на неё. Даже стоящие впереди с клинками и щитами наперевес Жарнор и Порлехт. Деревья позади орды зашумели. Начались подвывания.

— Не ставь условия старику, дитя. Ты на моей земле. Здесь — повелевают мои таинства.

— Без рун этот лес не поможет тебе, — злобно ответила Нарнетт.

— Без рун я буду слабее. Но таинствам не нужна привязка к объектам. Таинства — внутри меня!

Деревья вокруг затряслись. Едва он начал читать про себя заклятье, как два арбалетных болта и шаровая молния сбили его с чудовища. Поняв, что наездник потерян, монстр бросился на алебардистов. Наконец, показалось самое страшное оружие упырей — дракон начал дышать огнём, самым настоящим. За несколько залпов начали гореть десятки людей. Ни магия, ни болты не брали его. На таран вышло с полдюжины рыцарей, копья вонзились под правое крыло, в самое брюхо, в шею и в круп. Но от урона он ещё больше озверел, начал метаться по лагерю, снося укрепления, опрокидывая возы и поливая огнём округу.

Одна из служанок осмелела и рывком сорвала Нарнетт вниз вместе со знаменем. Девушки покатались вниз, Нара едва не ударила свою спасительницу, как над её головой пронеслась струя огня.

— Госпожа, это конец! — взмолилась служанка. — Берите коня, спасайтесь!

— Нет! Не конец! — Нарнетт уже не контролировала себя. — Сама умру, но эти горы им не оставлю!

— У вас сын! — продолжала та. — Вы обещали, что вернётесь!

Нарнетт гневно насупилась, наблюдая за продолжением сражения. Увидела раненого Абалтуна, что скрылся в пробитой бреши. Увидела трясущиеся борты повозок, затекание в брешь потока упырей. Но внезапно в бой вступил грифон. Пока оставшиеся рыцари, стрелки, алебардисты и копейщики при поддержке чародеев пытались совладать с озверевшим драконо-упырём, юркий грифон, проскочив орду буквально по головам, ворвался в лагерь и бросился на самую шею чудовищу. Нара узнала наездника.

***

— Давай, Варто, грызи его, грызи ублюдка!

Мэльдан крутил поводьями так, чтобы шустрая грифонья голова не мешала ему прицелиться. Поймал момент — копьё вошло под самую чешую, кажется, дошло до черепа. Упырь завис на несколько мгновений, но затем продолжил гневно трясти головой, желая сбросить с себя охотника.

Тварь откинула ещё несколько пехотинцев и свободной лапой схватила грифона, Мэльдан успел отцепиться от седла, как голова Варто оказалась в пасти чудовища. Мгновение — Мэль на земле, обезглавленный грифон упал рядом. Юноша