– Вся их жизнь, – услышал Миша голос Ильина, – да что там – их… Наша тоже… Родом из детства! Пережитое в детстве оставляет отпечаток на взрослой жизни. Все их травмы, обиды трансформировались в миссионерскую деятельность.

– Ну, матери-одиночке, потерявшей сына, на такие объяснения наплевать. Как и сыну, лишившемуся престарелой матери.

– Конечно. Эти объяснялки не для них, а для нас с тобой. Чтобы мы эту сволочь могли вычислить как можно быстрее.

– Что-то не выходит ни хрена.

– Оставить, боец! Каждый шаг приближает нас к победному завершению.

Михаил кивнул.

– Хорошо. Пока непонятно одно. У его детских обид должно быть конкретное лицо. Мать, отец, сосед-педофил, одноклассники… Или он ненавидит все человечество?

– Может, да, а может, нет, – пожал плечами Виктор. – Возможно, его бесит какая-то категория людей, социальная группа…

– Я не очень понимаю, что общего между Жориком и семидесятилетней женщиной. Между старухой и мальчишкой на скейте…

– Между скейтбордистом и девицей легкого поведения из подвала, – продолжил цепочку Ильин.

Михаил остановил машину там, где указал Ильин.

– Несмотря на беспорядочный выбор жертв, между ними есть связь, – сказал Ильин и открыл дверь.

– Если гея и шлюху можно как-то объединить, то как насчет старухи и пацана?

Ильин вздохнул и закрыл дверь обратно.

– Его миссию мы узнаем, когда поймаем мразь, а так – вот тебе пока моя предварительная версия. Не любит наш Мессия блуд, извращения всякие. Гей мог предложить ему интим после дозы горячительного. Подвыпившая блудница… Ну, тут тоже ясно.

– Простите мою некомпетентность, но… Старики? Дети?! Сейчас, я угадаю. Они предложили ему интим?

– Думаю, тут все проще. Мы имеем дело с ненормальным, и кого он назначит следующей жертвой – трудно предугадать. Какой-нибудь жест или слово – и все: старуха превращается в проститутку, а пацан – в голубого.

Миша собрался с мыслями.

– Стоп. А Мерзликин? Мерзликин, получается, тут не при делах?

– Может, и не при делах. А может, и при делах. Война делает из людей животных…

5

Мог ли этот Николай Погорельцев убить всех из ревности? А Раскольников?.. Из ревности, да еще из мести. Эта девица лишила его всего, что у него было к пятидесяти годам. Нет, он, конечно, хорош. Женатый человек, начальник цеха – и лезть под юбку к кладовщице почти в два раза младше себя. Понятное дело, девушка замуж захотела. И видимо, желания ее и Родиона Матвеевича не совпали. Вот девчонка и позвонила жене да рассказала о том, где у Родика маленькая родинка и шрам на мошонке от укуса щуренка. Так не доставайся ж ты никому!

Так все и вышло. Жена ушла. А если точнее – выгнала. На работе предложили по-тихому примерить робу мастера. Мол, если захочешь, можешь продолжать свои постельные сцены, но только в другой должности. Родион и рад бы продолжить, только Светлане не нужен был в мужья старый нищий мастер.

Обида? Да. Но стал бы убийца выкладывать полиции все как на духу? А еще и половой орган на месте преступления… Это путает все карты с ревностью и обидой. Член, не принадлежащий ни одному из убитых в той квартире, означает, что есть еще труп. Или как минимум, инвалид… Погорельцев? Обиженный начальник покрошил соперников и нашпиговал бывшую любовницу, разрушившую его жизнь. Так? Так. Но без Погорельцева картинка пока не складывается. Рваная картинка. Нужно найти его. Живым или мертвым.

Рыжова сложила листик с адресом Погорельцева и засунула в карман джинсов. Странно, но в личном деле не было фотографии. Адрес мог ничего не дать. Вряд ли труп там, а если Погорельцев убийца, то тем более его там нет. И все же проверить надо.

Перед домом, где жил Николай Погорельцев, Аня еще раз вспомнила об инструкциях, о группе захвата и черт знает еще о чем. Она успокаивала себя тем, что он подозреваемый ровно наполовину – на другую половину он может оказаться жертвой. Плохо, что она не знает, как выглядит Николай. Встреться он ей сейчас в шлепанцах и с мусорным ведром на лестнице – и она не поймет, он это или не он. Вспугнет его. Значит, надо все сделать по инструкции.

До приезда группы поддержки Аня не выпускала из виду подъезд. Ни один человек не вышел и не зашел. Будто не жилой дом. Плохое предчувствие. Оно появилось не вдруг. Оно наполняло Аню с утра – капля за каплей. Вот только предчувствие чего? Чем можно удивить того, кто сталкивается со смертью каждый день? Тут даже собственная смерть – не такая уж неожиданность. Аня не знала, что ее тревожит, и от этого ей было особенно не по себе.

6

Леонов вышел из машины, походил, разминая ноги. Хотя затекшая задница сейчас его беспокоила меньше всего. Он думал о Мерзликине, о Мессии, о старухе и пацане. Он думал о том, что такого могла сделать или сказать старая женщина, чтобы у психа сложилось ошибочное представление о ней. Черт! Ответ всплыл сам собой. Он псих, и что бы ни сделала старуха – ее ждала та же участь.

– Ну что, Мегрэ, разобрался? – Ильин похлопал Михаила по плечу.

– Разберешься тут. Одни психи кругом.

– И не говори…

– Ты думаешь, он придет сюда?

– Очень возможно. Кстати, вот один момент организованности. Первые два убийства – в Мамонове, вторая пара – в Выхине. Между трупами что в первой паре, что во второй – не больше пятисот метров. Так что, думаю, и здесь что-нибудь проклюнется.

Миша хотел спросить, с чего Виктор взял, что в подвале что-то произошло, но внезапно долетевший издалека вопль сбил его с мысли.

– Помогите!

– Слышал? – спросил Миша у Ильина.

Ильин поднял палец, призывая прислушаться.

– Помогите! Убивают!

– Это в лесу, – сказал Ильин и бросился к машине. Миша – за ним.

Крик раздался еще раз, будто для того, чтобы указать нужное направление. Михаил вел машину вдоль края леса и вглядывался в гущу деревьев. Серая масса коры и листвы скрывала происходящее, но Миша все-таки сумел что-то углядеть.

– Там! – крикнул он и остановил машину.

Выскочив одновременно, они понеслись к лесу. В ста метрах от его края шевельнулась какая-то тень, выросла и замерла. Михаилу показалось, что убийца рассматривает их, нависая над жертвой. Леонов достал пистолет.

– Стой!

Тень – будто по команде – развернулась и побежала.

– Стой, сука! Стрелять буду!

Миша прицелился, но тень исчезла в кустарнике.

– Я возьму его, – крикнул Леонов, на ходу убирая пистолет.

Он нырнул вслед за тенью. Остановился на секунду, прислушался. Чуть правее, за кучей валежника раздался хруст веток. Михаил ринулся туда. Раздирая руки в кровь, перелез через поваленные деревья. Перемахнул через сучья… Спина в горном костюме промелькнула в пятидесяти метрах от Леонова.