– Всё шутки шутишь? – оскалился Карл Гансович на зятя. – Ведь столько не живут!

Но тот не унывал:

– Ну и что? Что мы теряем, если попытаемся действовать так, словно над нами и не висит дамоклов меч смерти от старости?

– Дело не в старости! – прорычал генерал Захаров. – Старика попросту убьют. И никакие ряды, шеренги и колонны охранников не в силах будут его защитить от смерти. Тем более если жидкий депилятор Хоча действительно станет продаваться по всему миру и начнёт приносить миллиардные прибыли.

В том, что депилятор действует отменно, оба генерала убедились уже несколько дней назад. С тех пор как они пропитали свои подбородки средством Хоча, те оставались девственно чистыми, словно у юношей, никогда не знавших бритвы. А ведь у мужчин в возрасте едва ли не двухразовое бритьё в день вызывает отвращение. Плюс давало лишние полчаса в сутки для более нужных, насущных дел.

Конечно, патенты на изготовление «ДЖ Хоча», а также прочие секреты изготовления никак не зависят от места их первого производства. В любом случае придётся разворачивать выпуск в иных странах и на иных континентах. И основная прибыль будет капать именно обладателю прав, тут комплекс ни при чём. Но в любом случае его себестоимость сразу утроится, а то и удесятерится, а это поставит старика-целителя на первое место в списке целей для разного рода киллеров.

Именно об этом говорил генерал Захаров.

Но как раз на это было чем возразить обладателю, не раскрывая своей личной причастности к делу. Причём за разглашение ратовали все фантомы. Вот он и ответил:

– Не надо забывать, что обстановка в Москве и в России в целом резко меняется в положительную сторону. Неведомые «чистильщики» нам уже помогли в устранении пожара, значит, помогут и дальше, подчищая всех, кто встанет у нас на пути и методом насилия или обмана попытается помешать концерну Хоча выйти на мировые позиции. Наверное, Игнат Ипатьевич вам уже намекал по поводу своих бесед с нашими нежданными опекунами?

Генералы переглянулись, кивнули друг другу и высказались откровенно:

– Говорил. Но мы ему не верим.

– Слишком многое не сходится в высказываниях старика.

Тотчас по внутренней связи послышалось обиженное возмущение целителя:

«Да эти твердолобые ничему не верят и никому! Даже друг другу!»

«Как раз друг другу они верят, – досадовал Клещ. – А вот твои начальные оговорки и ошибки в разговоре с ними дали им все основания для недоверия и подозрительности. Надо было молчать и тянуть до последнего; ждать, пока Иван нас всех воссоздаст и к тебе подключит на прослушку».

«Мои ошибки?! – пенился дед. – Ты с обладателя спрашивай за его ротозейство, а не с меня! Нечего было разевать варежку и под кулаки посельчан попадать. И вообще, моё дело людей лечить и лекарства делать! А не каждого тупоголового вояку задабривать! Вот плюну на всё и уеду в свою сибирскую пещеру! Как же мне там хорошо и привольно работалось!..»

«Они не тупоголовые! – тут же заступилась за крёстного и за родного отца Ольга. – Они просто чувствуют, что им недоговаривают, и вполне справедливо сомневаются! – и тут же без перехода попросила: – Вань, давай им всё расскажем как есть?..»

Уговаривать жену, действующую спонтанно, было некогда. Пришлось применить самое жёсткое средство:

«Всё рассказать? И о том, что твоё основное тело неизвестно где? Мы ведь договорились с тобой, что об этом заведём разговор не раньше, чем у нас родится ребёнок! Вот и нечего их просвещать раньше времени. Подождут, ничего с ними не случится! А пока… пока пусть начинают работать! Нечего нас словно на допросе потрошить!»

А вслух сказал, причём встав вначале и перейдя на совершенно официальный тон:

– Господа, считаю предварительный разговор исчерпанным. Дел слишком много, и если вы сейчас даёте отказ с нами работать, мы принимаем на работу иных людей, которые нами уже подобраны. С вами или без вас, но концерн Хоча будет существовать и здравствовать. Хотя, не скрою, с людьми, достойными наивысшего доверия, работать предпочтительнее. Итак, ваш ответ, Карл Гансович: принимаете ли вы на себя обязанности начальника по режиму?

Тот и тут попытался продавить свои интересы:

– Но здесь получается куча несуразностей! Игнат Ипатьевич даже начальнику режима и охраны запрещает заходить в жилую зону! Что за абсурд?!

– Вне обсуждений! Воля владельца священна, и мы с этим согласились. Тем более что на деле это никоим образом не скажется. Не правда ли?

Тесть покосился на дочь, словно давая намёк на будущие ссоры кое с кем, а потом открытым текстом, пусть и несколько завуалированно, высказался:

– Правда-то оно правда… да только Лариса Андреевна меня не поймёт… Но раз так, то последний вопрос тебе: почему именно ты будешь иметь последнее слово при зачислении новых работников охраны и надзора в мою структуру общего режима?

– Так это же просто, – усмехнулся Загралов. – Что такое главный администратор? Это тот, кого здесь раньше называли директором. Просто лично мне захотелось более скромного звучания своего поста, и только. А директор – что? Правильно: всегда прав! Поэтому имею право самодурствовать. Но! Сразу обещаю, что во всём полагаюсь на… тебя, папа, а вмешиваться буду лишь в случае, когда узнаю о принимаемом человеке нечто плохое. Причём тебя же первого поставлю об этом негативном факте в известность. Договорились?

– Ну-у-у… можно сказать…

– Вот и отлично! Приступаем к работе! Каждый по своему направлению. Денежки берём у дедушки Игната. С ним же согласуем и траты. Поехали, господа! – Заметив, что тесть хочет ещё о чём-то поговорить с дочерью, выручил её напоминанием: – Олечка! Мы видели прибывшие грузовики с доставленной мебелью, так что займись, пожалуйста, её расстановкой. Всё равно лучше тебя с этим никто не справится. Да и нам же самим там жить.

Стоило напомнить о мебели, как госпожа Фаншель умчалась к жилому сектору со скоростью реактивного снаряда. Ведь одно дело, когда она получила квартиру в подарок от родителей, уже отлично обставленную и ухоженную, а совсем другое, когда она лично выбирала мебель по каталогам и сейчас будет обставлять ею своё личное семейное гнёздышко.

К тому же кто, как не хозяйка жилья, лучше всех присмотрит за качеством крепления гардин, чистотой самого помещения, устранением огрехов в побелке, оставшихся после прежних владельцев? А ведь именно этим уже вторые сутки занимались сразу две бригады ремонтников и уборщиков, которые прибыли на объект ещё в тот момент, когда здесь было не протолкнуться от полиции, криминалистов, представителей прокуратуры, пожарных, врачей, журналистов и прочей мешающей братии. Именно эти бригады догадался вызвать господин Хоч в первые минуты своего восстановления в виде телесного фантома. Потому что с высоты прожитых лет понимал: скандал утихнет, прения закончатся, работа останется бесконечной, а жить-то придётся всё равно. Следовательно, быт, пусть он и не руководит сознанием, должен пребывать на должном уровне. А уж если нет лимита в средствах, то почему бы всё не устроить быстро, качественно и красиво?