– Массированная атака? – у старпома вспыхнули глаза.

– Именно! – подтвердил Шилов. – Уверен, они не смогут с ней справиться.

– Но они очень много знают…

– Плевать! Всё, что они знают, скоро станет известно нам.

///

– Вы уверены, что «Пытливый амуш» вернулся на Ближняшку? – жёстко повторил Канцлер, глядя начальнику Оперативного центра в глаза. Глядя так, что полковник Желерд с трудом удержался от желания втянуть голову в плечи и отвернуться.

– Мы… мы точно жнаем, что «Амуш» покинул Урию…

– Эту фражу я услышал! И теперь хочу понять, куда «Пытливый амуш» делся?! Почему вы решили, что он вернулся на Ближняшку?

– А куда ещё? – растерялся начальник Оперативного центра.

– Жная характер дер Даген Тура, думаю, он мог отправиться куда угодно.

Такого заявления полковник не ожидал, и только изумлением можно было объяснить его следующий вопрос, больше похожий на нахальное уточнение:

– На неижвестные ему планеты нежнакомого сектора Вселенной?

– Исследование неижвестных планет – любимое времяпрепровождение Помпилио, – отрезал Канцлер. – А тот факт, что он окажался в новом для себя секторе, только ражжадорит его интерес. И я не удивлюсь, если он прыгнул дальше – на наши планеты.

– Мы… Мы не можем с точностью определить, куда был построен переход, – выдохнул несчастный Желерд. Он прекрасно понимал причины неудовольствия Канцлера, знал, что не виноват, но всё равно боялся гнева верховного правителя.

А тот…

Тот ухитрился справиться с гневом, вовремя сообразив, что теряет перед подчинёнными лицо. Жестом велел полковнику присесть, а сам отошёл к окну, к большому, во всю стену, окну, из которого открывался панорамный вид на унылый пейзаж Близняшки. На безжизненную луну, неожиданно оказавшуюся в центре невероятной аномалии. На луну, на которой никогда ничего не росло и не выросло за тысячи лет пребывания в чужой атмосфере. Он считал это странным, когда-то даже хотел изучить сей удивительный феномен, но махнул рукой, полностью сосредоточившись на претворении в жизнь разработанной стратегии. Амбициозной, грандиозной стратегии. А загадочная Близняшка осталась ждать своего часа…

«Может, выделить всё-таки грант на исследования? Вдруг что путное отыщут?»

И Канцлер неожиданно улыбнулся, поймав себя на мысли, что ему до сих пор любопытно что-то, помимо невероятного плана. Что азарт учёного не пропал и не погас. Ему по-прежнему интересно всё вокруг, абсолютно всё: как устроено? почему работает? что можно изменить, чтобы стало лучше? Страсть к познанию роднила Канцлера с дер Даген Туром, заставляла идти вперёд, невзирая ни на какие трудности, проламываться сквозь стены и совершать открытия. Иногда – великие… Впрочем, любое открытие великое, ведь за ним стоят труд, внимательность, аналитические способности, талант… которые и приводят к появлению новых знаний.

Близняшка лежала перед ним, и где-то на её безжизненных просторах затерялся «Пытливый амуш» дерзкого адигена. Такого же неутомимого исследователя. В другое время и при других обстоятельствах Канцлер с огромным удовольствием пообщался бы с Помпилио – о нём отзывались как о человеке сложном, высокомерном, но эрудированном, блестяще образованном и большого ума. Однако сейчас приходилось прилагать усилия, чтобы найти дер Даген Тура и, возможно, уничтожить. И для того, чтобы отыскать Помпилио и его верного дер Шу, пришлось собрать на Близняшке почти все находящиеся в строю цеппели…

– А что происходит на Мартине?

Неожиданный вопрос заставил начальника Оперативного центра вздрогнуть и ответить не по форме:

– Всё… в порядке.

– Что это жначит?

– Ижвините! – За две секунды полковник Желерд переключился на другую тему и уверенно доложил: – Мы ведём наблюдение за северной полярной шапкой Мартины в штатном режиме. Станция РН06 уничтожила последний цеппель Девятнадцатой экспедиции – научное судно «Шидун», которое преследовал импакто «Яртекмунуль».

– Что делал «Шидун»?

– Шёл к полюсу.

– Шёл к полюсу, – повторил Канцлер. – То есть они точно жнают, что иж полярной области видны жвёжды… ну, ладно. – Он потёр пальцами виски. – На Мартине остался только «Яртекмунуль»?

– Так точно.

– Чем жанимается?

– Патрулирует территорию и окажывает помощь в ремонте одного из повреждённых в сражении цеппелей.

– Мы ещё не эвакуировали выживших членов экипажей? – удивился Канцлер.

– Никак нет, – выдохнул Желерд, мысленно готовясь к ещё одной вспышке гнева. Не потому, что он был в чём-то виноват, а потому что настроение у верховного правителя было отвратительным. – Все боевые цеппели жаняты в поисковой операции, а снимать с рейса гружовик я не стал.

Поскольку снабжение Близняшки не должно прерываться ни на секунду.

– Ладно, пусть так… – Канцлер кашлянул. – Как долго «Яртекмунуль» находится на Мартине?

– Месяц.

– Это ведь импакто?

– Так точно.

– Жамени его. А крейсер пусть вожвращается на Ближняшку и присоединяется к поискам дер Даген Тура – нам нужны быстрые корабли.

– Слушаюсь!

Многое, очень многое в нашей жизни зависит от случайностей, от решений, принимаемых внезапно, не продуманно, а вследствие порыва или под воздействием сложившихся обстоятельств, от решений, которые приводят к абсолютно неожиданным последствиям. Такие решения способны сделать тебя героем.

Или убить.

Капитан Филист, командир импакто «Ингербаль», получил чёткий приказ: совершить переход на Мартину в непосредственной близости от «Яртекмунуля», выйти с ним на связь, подтвердить приказ возвращаться на Близняшку, принять доклад о положении дел на Мартине, после чего приступить к патрулированию. Казалось бы, всё ясно, однако было одно обстоятельство, которое напрочь спутало карты… Всем спутало. Дело в том, что капитан Филист приходился двоюродным братом капитану Марагоно, командиру подбитого доминатора, и горел желанием узнать, что же случилось с родственником – жив ли? Он приказал корабельному астрологу определить местонахождение «Яртекмунуля», увидел, что крейсер находится в тридцати лигах от места сражения и полным ходом идёт к лежащим на земле цеппелям, как предположил Филист, чтобы оказать помощь в ремонте, и распорядился прыгать к «Дрезе», около которого наблюдатели фиксировали постоянную активность…

///

– Когда он будет здесь? – спросил Жакомо, низко склонившись над переговорной трубой.

– В течение получаса, – ответил сидящий на «макушке» наблюдатель.