– Как тебе не стыдно, Адриано! – упрекнула Мари брата. – Ты же… ты же просто…

Она не договорила, но Влад понял, что она хотела сказать. Конечно же, Адриано боится выходить из дома. Банальная человеческая слабость. После того как он застал Фиореллу мертвой и десятки сотрудников библиотеки видели, как он выходил из ее кабинета, его стал терзать навязчивый страх обвинения в убийстве.

– Ты в самом деле неважно выглядишь, – сказал Влад, помогая другу скрыть свою слабость. – Бледный, синяки под глазами. Иди в ванную и согревайся. А я мигом.

Он аккуратно сунул письмо в пластиковый файл и вышел в прихожую.

– Я с тобой! – взмолилась Мари.

Влад взял прохладные руки девушки.

– Пожалуйста, не беспокойся. Со мной ничего не случится. Я быстро сгоняю туда и обратно. А ты лучше последи за Адриано. Он в самом деле нездоров.

Хлопнула дверь в ванную. Затем клацнул замок.

– Какой-то он не такой… – произнесла Мари и нахмурила лоб. – Что ж, поезжай скорей. И, пожалуйста, не отключай телефон. Я буду тебе звонить…

Она быстро и неловко прильнула к нему и поцеловала.

Ладонь будто горела огнем. Боль была острой, как если бы на ладони все еще лежал белый раскаленный камень, и шипела кожа, и вились струйки отвратительного дыма со смрадом жженого человеческого мяса… Мать Анисья морщилась от боли всякий раз, когда приходилось быстро и круто вращать руль. Гнойные выделения делали ладонь липкой, и руль от этого стал скользким, но мать Анисья не надевала перчатки. Это безумно, глупо, смешно – надеть перчатки! Все равно что на красавицу надеть паранджу. Или маршалу стыдливо прикрывать свои звездные погоны. Или миллиардеру поселиться в сарае, купить старый «Запорожец» и носить нищенскую рвань. Такую ладонь, как у нее, надо держать открытой и поднятой высоко над головой!

Темная «Альфа Ромео» с битым левым крылом стремительно неслась впереди нее, лавировала, перестраиваясь из ряда в ряд, но мать Анисья не отставала, и даже если на минуту теряла машину из виду, то вскоре снова находила ее. Так, следуя за ней, она пересекла центральный район Colonna, затем привокзальный и, наконец, Esquilino, известный старинным Троянским парком, где еще продолжались археологические раскопки, и, конечно, Колизеем.

«Альфа Ромео» свернула на короткую, типичную римскую улицу, сотни подобных которой разрезали городские кварталы на неправильные трапеции, похожие на куски торта, кое-как порубленного нетерпеливым сладкоежкой. Мать Анисья видела, что водитель очень спешил и потому не слишком позаботился о парковке. Помятый передок уткнулся в пандус продуктового магазина, а сама машина перегородила и без того узкий тротуар.

Когда водитель исчез за дверями подъезда, мать Анисья вышла из своей машины и подошла к «Альфа Ромео». Забрызганное грязью стекло было наполовину опущено, и женщина без труда дотянулась до пары кожаных перчаток, которые лежали на приборной панели.

* * *

– Да, Адриано мне звонил, – с порога перешел к делу эксперт-сфрагист, протягивая руку вовсе не для приветствия, а чтобы получить старинное письмо. – Вот это? Только это, и все?.. М-да, немного. Можно сказать, ничто. Не знаю, кто бы вам еще помог, если бы не я. Специалистов моего уровня на свете почти не осталось…

Не приглашая зайти, он пошел в глубь квартиры, напоминающей склад всякой мелочи, что всегда отличает коллекционеров. Роста он был невысокого, словно придавленный жизнью, да так, что даже шею трудно было различить; сквозь редкие, совершенно белые волосики просвечивался розовый череп, зато на бледном, невыразительном лице отчаянно сверкали подвижные и любопытные круглые глазки.

Он зашел в крохотную комнатку, заставленную и заваленную книгами, которая, должно быть, служила эксперту рабочим кабинетом. У окна стоял высокий круглый стол, за которым можно было только стоять. Ничуть не беспокоясь о том, как воспримет такой жест посетитель, эксперт наклонил стол, сваливая на пол те книги и предметы, которые на нем лежали. Очистив таким образом рабочее пространство, он положил письмо посреди стола, нацепил очки и несколько минут при полном молчании рассматривал письмо и остаток прилепившейся к нему печати, а Влад тем временем, убрав руки за спину, без интереса и с мучительным напряжением рассматривал стоящие и лежащие вразнобой книги.

– Что я могу вам сказать, – наконец заговорил эксперт, со скрежетом расчесывая запястье, на котором сверкал широкий браслет с камешками искусственного малахита. – Без всякого сомнения, эта печать торговая, и принадлежала она лично некоему итальянскому вельможе.

– Что значит торговая? – спросил Влад.

– Это значит, что она использовалась, как правило, для сопроводительных писем, с которыми отправлялся товар, предназначенный исключительно для государственных нужд. И я с полной уверенностью могу назвать вам место, где было написано и скреплено печатью это письмо. Обратите внимание на эту прерывистую окантовку и фрагмент рыцарского копья. Видите извилистую полоску? Это так называемый pennoncel, то есть вымпел, треугольный флажок на копье рыцаря. Именно по нему я делаю вывод, что отправитель письма находился в одной из итальянских факторий, коих в пятнадцатом веке на побережье Крыма, русского Черноморского побережья и Абхазии существовало не менее четырех десятков…

– На побережье Крыма? Вы сказали – на побережье Крыма?

– Не торопитесь, синьор, – прервал эксперт. – Познание истории – это не поедание спагетти.

Он получал нескрываемое удовольствие от этих мгновений, когда мог продемонстрировать свое превосходство и уникальность, и потому мучительно растягивал его, не выдавая сразу всего, что узнал.

– Идем дальше, – произнес он, поглаживая кривым указательным пальцем застывшую каплю сургуча. – Очень важно, какой именно рыцарь изображен на печати: всадник или пеший. В нашем случае – всадник. Это решающий момент, ибо он дает нам основание сделать вывод: обладатель печати представлял Италию не на заурядной торговой площади, а в военном гарнизоне, я бы сказал, в крепости. А вот шлем рыцаря может открыть нам даже его имя… Секундочку, наберитесь терпения и не скрипите половицами так громко! Мне нужно найти справочник…

Он широко расставил ноги, оперся руками о стопки книг и стал искать справочник, очень здорово напоминая паука, склонившегося над своей жертвой. Влад мобилизовал всю свою выдержку, готовясь терпеливо прождать еще столько, сколько потребуется, но вдруг зазвонил его телефон.

– Влад! – услышал он взволнованный голос Мари и тотчас почувствовал, как его сердце словно онемело в груди. – Адриано…

– Что Адриано?!

– Умирает!

– Куда же вы, синьор? – удивился эксперт, увидев, как Влад кинулся к двери.

– Я пришлю к вам свою помощницу! – крикнул Влад уже с порога.

Эксперт пожал плечами, чувствуя себя немного оскорбленным. Удовольствие было скомкано. Он уже был близок к тому, чтобы назвать имя автора письма – то есть подошел к кульминации, апогею своей безупречной логики и уникальных познаний, но молодой синьор куда-то убежал.