class="p1">Если же вы отчаянно хотите победить в матче – а возможно, и в чемпионате, – то зацикливаетесь на преимуществах, которые получите в результате выигрыша, и на «ужасных» последствиях, которые ждут вас в случае поражения. Такая (обсессивно-компульсивная?) сосредоточенность будет препятствовать появлению альтернативных мыслей, ваша избирательность не позволит вам даже задуматься о них. Другими словами, сильные желания часто приводят к зацикленности мышления и предвзятым сверхобобщениям. Такое происходит не всегда, но определенно чаще, чем в случае со слабыми или умеренными желаниями. А если так, то предвзятое сверхобобщение, которое возникает на фоне сильного желания, приводит к убеждению, что раз поставленная цель весьма предпочтительна, то достигнуть ее просто необходимо. Чрезмерное сосредоточение на своем желании приводит к тому, что вы начинаете рассматривать свою цель как крайнюю необходимость.

Предположим, что моя гипотеза о том, что сильные желания чаще, чем слабые, приводят к требовательности и должнонизму, подтверждается эмпирическими данными. Но какое это имеет отношение к перфекционизму? Развивая свою теорию, я предполагаю, что в обществах, которые оценивают те или иные результаты как «хорошие», поощряя тех, кто их достигает, убеждения, подобные «Я хотел бы со всем справляться хорошо или даже идеально», являются рациональными и оказывают эффект самопомощи. И судя по всему, это имеет место практически во всех культурах. При этом убеждение «Я должен всегда и со всем справляться хорошо или даже идеально» часто бывает иррациональным и приводит к самосаботажу, так как людям свойственно ошибаться, а жизнь в обществе накладывает определенные ограничения. Быть всегда и во всем успешным (в соответствии с личными и социальными стандартами) и идеально справляться с задачами любой сложности просто невозможно.

Вместе с тем требование гарантий того, что вы будете всегда со всем идеально справляться, может привести к тревоге из-за возможности неудачи. И требование «Я не должен беспокоиться! Я должен сохранять спокойствие!», скорее всего, эту тревогу усилит. Другими словами, требования только мешают вам прийти к цели. Казалось бы, настаивать на том, что вы должны получать все, что хотите, «логично» (с точки зрения мотивации). Но, как это ни парадоксально, это нелогично и часто приводит к неврозу.

Моя теория предполагает, что, в отличие от слабых, сильные желания чаще заставляют думать, что они (а) обязательно должны быть реализованы и (б) должны быть реализованы идеально. Как я отмечал выше, если успешная (или идеальная) реализация желания приводит к рациональной выгоде, то убеждение «Я должен исполнять свои сильные желания только потому, что они такие сильные», которое является нелогичным умозаключением, вполне ожидаемо перерастает в убеждение «Я должен идеально исполнять свои сильные желания только потому, что они такие сильные», которое тоже представляет собой нелогичное умозаключение.

Другими словами, я выдвигаю теорию о том, что сильные желания, в отличие от желаний слабых, являются глубокими предрассудками, то есть когнитивно-эмоциональными предубеждениями, которые по разным причинам часто заставляют людей думать: «Раз я сильно хочу добиться успеха, одобрения или безопасности, которые пойдут мне на пользу, то они просто обязаны у меня быть». Это претенциозная и перфекционистская идея, потому что совершенно очевидно, что ни вы, ни я не управляем вселенной. Не все из того, что мы хотим получить, каким бы сильным ни было желание, должно осуществляться.

Тем не менее люди склонны и к претенциозности, и к тому, чтобы требовать обязательного исполнения их сильных желаний. Как отмечали Фрейд и его последователи, люди часто в своих мыслях исполняют свои желания. Более того, они часто принимают желаемое за действительное, например: «Раз я сильно этого хочу, то так и должно быть!» И как только сильные желания становятся крайней необходимостью, люди часто идут дальше и внушают себе: «Раз мои самые важные желания священны и обязательно должны осуществиться, то они должны реализоваться именно так, как я хочу!» Это признак серьезного эмоционального и поведенческого расстройства.

Перфекционизм, иррациональные убеждения и чувствительность к тревоге

Позвольте мне остановиться еще на одном важном моменте. В книге «Разум и эмоции в психотерапии» я написал, что тревожные люди, особенно те, кто подвержен приступам паники, часто испытывают сильное беспокойство по поводу своей тревоги. Это приводит к тому, что первичное нарушение психики развивается во вторичное. Почему это встречается так часто? Согласно теории РЭПТ людям свойственны навязчивые мысли из серии: «Я не должен беспокоиться! Волноваться – это просто ужасно! Если я переживаю и тревожусь, значит, я неадекватный человек!»

Эта гипотеза, которую я выдвинул в 1962 году, получила развитие в работах Райсса и его коллег (Reiss and McNally, 1985). На протяжении ряда лет они писали о том, что некоторым людям свойственно особенно остро реагировать на свои тревожные состояния, а также проводили исследования этого вторичного симптома, который получил название «чувствительность к тревоге». Таким образом, они подтвердили некоторые из наблюдений, сделанных мною и другими клиницистами (Cox, Parker and Swinson, 1996; Taylor, 1995; Wachtel, 1994). Теория чувствительности к тревоге, выдвинутая Райссом, в каком-то смысле перекликается с моей теорией о сильном желании и утверждает, что некоторые люди находят симптомы тревоги настолько дискомфортными, что начинают их бояться и тем самым вызывают у себя панические состояния. Их желание избавиться от тревоги настолько сильно, что они требуют, чтобы ее не было, но тем самым только усугубляют ситуацию.

Мы можем задаться вопросом, что же заставляет чувствительных к тревоге людей быть таким требовательными в ее отношении? Моя теория отвечает на этот вопрос следующим образом.

1. Тревога, и особенно паника, связана с дискомфортом. Она вызывает неприятные ощущения, мешает нормально функционировать, иногда приводит к неодобрению со стороны окружающих и часто проявляется через такие физические симптомы, как одышка и учащенное сердцебиение, которые заставляют думать, что вашей жизни действительно что-то угрожает и вы можете умереть.

2. Из-за того что это так дискомфортно, вы начинаете очень сильно хотеть, чтобы тревога прошла вместе со всеми своими проявлениями.

3. Поскольку вы очень сильно хотите не испытывать тревогу, вы начинаете требовать: «Я не должен тревожиться! Я не должен паниковать!»

4. Затем, что логично (но в известной степени и извращенно), вы начинаете тревожиться о том, чтобы не начать тревожиться, и паниковать по поводу того, что у вас начинается паника.

5. Следовательно, вы усиливаете неприятные ощущения, в том числе физические: симптомы удушья и учащенного сердцебиения.

6. Вас охватывает еще бо́льшая паника.

7. Этот порочный круг продолжается.

8. В конечном итоге малейшее проявление паники вызывает у вас сильнейший дискомфорт, и вы приходите к выводу: «Я никогда не должен паниковать! Паника и тревога совершенно недопустимы!» Мораль: остро осознавая дискомфорт (и другой вред), который причиняет вам